Из всех практик тибетского буддизма культивация божества, вероятно, является самой непонятой, при том, что сердцевину данной практики духовного развития составляет использование визуализируемых образов. В течение более чем тысячи лет монахи, монахини и йоги-отшельники развивали и совершенствовали этот уникальный стиль медитации.
С недавних пор многие тибетские мастера, находящиеся в изгнании, предпринимают учительскую деятельность и в западных странах. Они весьма щедро делятся своим созерцательным знанием и опытом, и в число их учений входят также и указания по культивации божества. Небольшое, но растущее число людей пробует практиковать эти медитации. Для большинства этот путь оказывается не лёгким. Многие чувствуют его большую ценность, но ощущают и сложность в применении. Для человека, не выросшего в кругу тибетской культуры, плодотворность практики культивации божества требует глубокого понимания её базовых принципов и мотивации.
Бокар Ринпоче в данном небольшом труде отзывается на нужды и заботы западных практикующих, отважившихся вступить в этот возвышенный, однако, временами, запутанный мир медитации на божестве. Ринпоче чётко определяет принципы и излагает теорию данной медитации, прибегая к минимуму технической терминологии, и потом даёт наставления по практике Ченрезига. Благодаря многим годам изучения, практики и преподавания Бокар Ринпоче с исключительной осведомлённостью преподносит такие учения. Его глубокий опыт и мудрость, сконцентрированные в этой книге, раскрывают целый мир и дают нам возможность установить подлинную связь с этим миром.
И всё же необходимо сказать тем, кто заинтересуется и захочет далее следовать настоящей практике, что книга не заменяет контакт с живым учителем. Будда Шакьмуни использовал устные наставления как основное средство обучения и все буддийские медитативные линии придерживались этого же обычая. Сейчас по всему свету можно найти множество центров дхармы, где имеются все условия для получения квалифицированного руководства по практикам, обсуждаемым в настоящей книге.
Книга, вроде этой, является результатом усилий многих людей. Мы глубоко признательны Бокару Ринпоче, который дал эти столь особые учения и Франсуа Жакемару за то, что тот предпринял такую тяжёлую задачу перевода их с тибетского на французский язык. Мы благодарим Жене Майер за её любовь и поддержку на всех фазах работы над проектом. Билл Войт любезно согласился проверить первоначальный набросок английского перевода. Дженифер Пессерау тщательно пересмотрела всю рукопись. Многие её предложения значительно улучшили окончательную версию. Брэд Пиерман великодушно позволил нам использовать его офис и компьютерное оборудование. И наконец, мы хотели бы поблагодарить маленького Патрика за его терпение и понимание во время особо интенсивных периодов работы.



Буддизм часто рассматривают как нерелигиозную традицию, относя в разряд метафизики или философии, или же считают образом жизни. Тот тип буддизма, который называется "Тибетским", не так легко вместить в рамки такой точкой зрения, когда обозревают его процессию божеств ("йидамов"), чистые страны, где те обитают, и на явно мифологические истории, связанные с ними.
Сами тибетцы, однако, не видят в этих божествах чего-либо, противоречащего буддизму. Поскольку те являются частью "Ваджраяны", которой учил Будда, и которая тайно передавалась сначала в Индии прежде, чем распространиться потом в Тибете, поэтому в их ортодоксальности тибетцы нисколько не сомневаются. Наличие этих божеств полностью согласуется с исходным учением.
Тем не менее, действительно, божества могут пониматься по-разному. Тибетцы миряне представляют их себе как верховных существ, пребывающих на небесах, следящих за судьбой людей, которые молятся им; тогда как для наставников дхармы, те являются разнообразными выражениями единого пробуждения, не отделённого от нашего ума. Последняя точка зрения несомненно и отвечает буддизму в самом его строжайшем смысле, но нельзя отвергать и первую, рассматривая её как искусное средство для помощи существам.
В первой главе настоящей книги, Бокар Ринпоче чётко рассматривает эти вопросы. Он описывает природу Ченрезига – самого популярного божества в Тибете и одного из наиболее известных на западе. Чтобы, однако, следовать тому, что говорит Ринпоче, важно понимать два уровня буддийских учений: относительный и окончательный смысл реальности.
Относительный смысл подразумевает всё, что позволяет нам подобраться к предельной истине, правда, не показывая её непосредственно. Этот смысловой уровень принимает в расчёт умственные возможности людей или же их духовные качества. Объяснения, образы, методы медитации, мифические аспекты и тому подобное принадлежит данной сфере.
С другой стороны, окончательный смысл, к примеру "махамудра", прямо выражает абсолютную истину.
Необходимо понимать, однако, что относительный смысл не противополагается окончательному. Относительный смысл является частью окончательного, приближается к нему и имеет педагогическую ценность. Можно рассматривать это в некотором отношении как, например, реальность – скажем, небо – и различные описания его художником, поэтом, метеорологом, школьным учителем или астрофизиком. Эти описания не неправильны, но частичны. Небо – реальность более широкая, нежели любые из этих описаний, и простирается вне их определений, но такое дело не превращает данные частичные описания в несправедливые.
Окончательный и относительный смысл не противоположны друг другу и не исключают друг друга взаимно. Необходимо уловить эту тонкую и непротиворечивую игру их взаимоотношений за тем, чтобы понять связь между умом и божеством.
Что касается природы божества, то на западе часто спрашивают о функционировании медитации такой, как например, культивация Ченрезига. Каким образом визуализация божества и декламация мантры воздействуют на ум? Читатель во второй главе найдёт чрезвычайно интересное изложение по данной теме, поясняющее процесс очищения бессознательного обусловливания и процесс развития потенциала пробуждения.
Последующие главы описывают этот особый метод медитации и то, как применять его к различным обстоятельствам повседневной жизни. Здесь Бокар Ринпоче дал наставления на глубочайшем уровне – уровне "Махамудры". Читатель столкнётся здесь с величайшим богатством, но также, по всей видимости, и с некоторыми сложностями!
Большинство учений, собранных в настоящей книге, Бокар Ринпоче давал частным образом. Такой стиль работы позволил нам получить доступ ко многим граням этих учений, оценить которые в обычных рамках публичной лекции, как правило, невозможно. Это значит, что во французском тексте можно прочесть объяснения, которые нигде больше не встречаются.





Такова знаменитая похвала наиболее популярному божеству Тибета. Кто же на самом деле такой Ченрезиг, божество с белым телом и четырьмя, иногда тысячью, рук? Что это за божество, к которому тибетцы питают особую преданность, и медитацию которого сейчас также практикуют многие люди и на западе? Лучезарный ли это бог, мягкий и сострадательный, который, с далёкого неба, постоянно следит за судьбой существ, как верят большинство тибетцев? Или это простое символическое изображение, как иногда думают на западе? Или же он – это другая реальность, более глубокая и богатая? Во-первых, нам надо понять, что Ченрезиг является как видимостью, божественной манифестацией, так и сущностью, внутренней реальностью, причём одно не исключает и не противоречит другому. Видимость Ченрезига – это символ его сущности в наглядном выражении. Посредством этой видимости мы можем подступиться к сути Ченрезига. Видимость исчерпывает сущность не более, чем сущность отрицает видимость. Полагать будто Ченрезиг имеет лишь внешнее к нам существование, было бы ошибкой. Но было бы ошибкой также и видеть его всего лишь как абстракцию. Необходимо уловить связь между двумя аспектами божества (видимостью и сущностью), с тем чтобы понять и его природу, и медитацию. Сперва, кто такой Ченрезиг по сути? Ченрезиг – это характер пробуждённого ума, а именно союза пустоты исострадания. С точки зрения окончательного смысла Ченрезиг – это истинная природа ума. Другими словами, можно сказать, что Ченрезиг – это бодхичитта в её двух аспектах:

• Абсолютная бодхичитта, соответствующая пустоте,
• Относительная бодхичитта, соответствующая состраданию.

Когда описывают природу ума, часто употребляют такие термины, как пустота и ясность, нежели пустота и сострадание, как употребили мы только что. На деле, ясность и сострадание – одно и то же; оба понятия означают динамическую экспрессию ума. Для описания же этих двух неразрывно соединённых аспектов имеется много синонимов:

• пустота и сострадание,
• знание и средства,
• абсолютный аспект и относительный аспект,
• характер бытия и характер проявления, и так далее.

Какие бы слова мы ни использовали, Ченрезиг возникает из той же самой реальности. Он – пробуждённая природа ума каждого существа, любовь и сострадание, искони присутствующие в дхармакае.
Ченрезиг внутри нас, потому что любовь и сострадание не являются качествами, добавляемыми к уму. Эти качества являются частью пробуждённого состояния, даже если сейчас для нас это состояние существует только потенциально.
Различная степень любви и сострадания, которую мы наблюдаем у разных существ, соответствует большей или меньшей степени актуализации этого потенциала, и большей или меньшей силе влияния Ченрезига в нас. Но нельзя сказать, что какое-либо существо полностью лишено любви и сострадания, поскольку это отрицало бы наличие в таком существе пробуждённой природы, общей всем существам. Просто, темнота невежества, закрывающая наш ум, временно может быть настолько густой, что сокрытые в нас качества не проявляются.
Фундаментальное функционирования нашего захваченного ума выражается в форме разделения на я и другое. Мы ошибочно хватаемся за "я", к которому питаем привязанность, и в тоже самое время измышляем "другое", которое оказывается базисом для неприязни. Такая двойственность не даёт проявиться свободному и спонтанному выражению любви и сострадания, удерживает их в потенциальном состоянии. В результате, вместо пожелания счастья существам, мы желаем счастья себе. Вместо стремления к устранению их страдания, мы стремимся к устранению собственного страдания. Вместо радости счастью других, мы радуемся своему счастью. Вместо того, чтобы равностно видеть существ, мы вовлекаемся в игры, отдавая кому-то предпочтения и становясь на чью-то сторону. Так что, "наш" Ченрезиг остаётся сокрытым.
Фраза о том, что Ченрезиг является истинной природой ума не отрицает проявления его формы. Сущность выражает себя через видимость. Ченрезиг существует на уровне предварительного смысла, когда проявляется в форме божества, в которой его обычно знают. Он – видимое выражение, которое принимают все будды с целью помочь нам активизировать любовь и сострадание, находящиеся в данный момент в нас лишь потенциально, и раскрыть в нас самих абсолютного Ченрезига. Даже его имя выражает его природу; каждый слог, что составляет его тибетское написание имеет смысл: 

• чен – глаз;
• ре – подразумевает непрерывность;
• зиг – означает взгляд.

Получается Ченрезиг – это тот, кто "неотрывно смотрит на всех существ взором сострадания".
Родство Ченрезига, как потенциала сострадания в нашем уме, с Ченрезигом, проявляющимся в виде божественной формы, – вот подлинное основание его практики:
С одной стороны, Ченрезиг, как проявленное божество, олицетворяет и передаёт силу милосердия и сострадания ума всех будд;
С другой стороны, наш ум наделён возможностью любви и сострадания;
В-третьих, неизбежная взаимосвязь, соединяющая все вещи, заставляет с необходимостью воздействовать первый фактор на второй и раскрывать его.
Без потенциала, присутствующего в нашем уме, божество оставалось бы внешним, прекрасным и сияющим, но неэффективным видением. Без божества же наш потенциал остается незадействованным. Так происходит с точки зрения пути. Однако, с точки зрения предельного пробуждения, вне понятий о внешнем и внутреннем и вне всякой двойственности, – уже не существует разницы между божеством и нашим собственным умом, который и есть сам будда.
Когда мы делаем медитацию Ченрезига, то если видим, что любовь и сострадание растут в уме, – это знак плодотворности практики. Относительный Ченрезиг является тогда опорой развития абсолютного Ченрезига, который уже всегда остаётся внутри нас. Понимание того, что Ченрезиг, в действительности, не отделён от нас и присущ нашему уму, позволяет нам глубоко проникнуть в практику. 
Нам необходим относительный Ченрезиг, чтобы реализовать абсолютного Ченрезига. Культивация формы и атрибутов божества и повторение его мантры приводит нас к осознанию сострадания, присутствующего в нашем собственном уме, являющемся также и пустотой. Сила милосердия, передаваемая относительным Ченрезигом, направляет нас к абсолютной природе собственного ума, динамикой которого является любовь и сострадание.



Ченрезиг и сострадание являются, как мы только что увидели, одной и той же реальностью. Великий Милосердный – это форма, принимаемая динамикой бесформенного ума. Поэтому неплохо бы понять эту природу любви и сострадания.
Сперва необходимо осознать ценность того, насколько нам повезло иметь человеческое существование. Если сравнить наши самые огромные страдания или серьёзнейшие трудности с теми, которые претерпевают другие живые существа, например животные, то мы увидим, что наше состояние не настолько мучительно, как их. Когда, например, животное больно, его физическое страдание одинаково человеческому страданию от болезни, но у животного мало средств уменьшить мучение: оно не может описать болезнь, у него нет ни врача ни лекарств, на которые можно было бы положиться. Когда животное подвергается сильному холоду или интенсивному жару, у него нет ни малейшей возможности укрыться от них. Когда на них взваливают тяжелейшую работу, животное не вольно отказаться. Между тем как люди, даже самые бедные и убогие, имеют хоть какую-то толику свободы, благодаря которой пытаются найти средства, могущие улучшить их положение.
Большинство людей, однако, видят лишь собственное страдание и непрестанно стенают по поводу самих себя: "Как мне плохо! Как долго я болею! Как мучительно моё состояние! Какие громадные у меня сложности!" Они и не задумываются о том, чтобы посмотреть на страдания других, даже когда это страдание, как в случае с животными, значительно более сильное и жестокое, чем их собственное.
Если мы не понимаем страдания других, мы совершаем много поступков, которые оказываются вредоносными. В виду своих негативных характеристик, эти действия приводят к страданию в будущих жизнях, хотя мы разумеется и не желаем этого.
В Буддизме, в целом, и в частности в великой колеснице, просто сам факт наличия осознания трудностей и страдания у других, считается весьма благотворной внутренней позицией, ведь именно благодаря ей любовь и сострадание естественно зарождаются в нас.
Любовь и сострадание суть два близкородственных понятия. Их, тем не менее, отличают в зависимости от направленности внимания: на обретение счастья или же на избавление от страдания.
Во-первых, любовь – это пожелание всем живым существам быть счастливыми как в настоящем, так и в будущем. Кармической причиной счастья является положительные действия тела, речи и ума. Счастье в будущих жизнях зависит от того, как мы используем нашу теперешнюю жизнь. Любовь – это не только желание счастья для других в этой жизни, но также желание и того, чтобы другие закладывали фундамент своего счастья на будущее соответствующим образом действий. Сострадание, с другой стороны, берёт страдание за точку отсчёта. Сострадание есть пожелание того, чтобы существа могли немедленно освободиться от страдания, являющегося результатом прошлых негативных действий, и чтобы не создавали причин будущего страдания своей отрицательной деятельностью в настоящем.
Счастье других, сейчас и в будущем, и прекращение страдания других, сейчас и в будущем, оказывается тогда причиной для глубокой радости.
Другой важный пункт – безмятежность или равностность. Обычно свои взаимоотношения с другими мы подразделяем на три категории: отношения с теми, к кому чувствуем симпатию или привязанность, отношения с теми, к кому у нас антипатия или ненависть, и отношения с теми, к кому мы индифферентны. Последние две категории более важны, чем первая. Мы должны избавиться от указанной привычки, и учиться видеть всех существ с той же любовью, какую испытываем к своей матери или к своему самому дорогому другу. Не следует делить людей на группы или делать исключения.
Любовь, сострадание, радость и равностность составляют "четыре неизмеримых" – самое ядро практики махаяны. Когда эти четыре чувства пронизывают наш ум и руководят тем, как мы мыслим, разговариваем и действуем, это называется бодхичитта.
Возможно, бодхичитта – основополагающее желание блага другим – и является естественной склонностью в умах некоторых людей, однако, мы большую часть времени обращены на себя и думаем весьма узко. Каково же наше неявное желание? "Пусть я, сам, избавлюсь от страдания и причины страдания! Как было бы радостно для меня навсегда избавиться от страдания и обладать вечным счастьем! Такие-то и такие-то – мои друзья, такие-то и такие-то – мои враги, а что до остальных, меня они вовсе не волнуют!"
И ещё: "Для меня – счастье; для меня – то, что мило; для меня – то, приятно; для меня – то, что красиво; для меня – то, что ценно..." Из-за сильной привязанности, которая пристёгивает нас к "я", мы отворачиваемся от любви и идём ко всё более глубокой двойственности: "Мне, пусть повезёт, а моему врагу, пусть не повезёт; мне, – то, что хорошо, а моему врагу, – что плохо; мне, – красоту, а моему врагу, – уродство; мне, – приятное, а моему врагу, – неприятное; мне, – выиграть и обрести, а моему врагу, – проиграть и потерять!"
Такая заинтересованность собой и неприятие или неведение относительно остальных заставляет нас совершать многие негативные действия.
Когда же, напротив, "четыре неизмеримых" пребывают в нас, мы естественно минуем всё то, что могло бы причинить другим вред, и естественно идём к тому, чтобы быть им на пользу. Тогда мы даём счастье другим и одновременно создаём фундамент собственного счастья в будущем. В этом благо для нас и столько же для других.
Чтобы зародить добродетели бодхичитты, которые пока не пробудились в нашем уме, и далее развивать, а не убавлять те качества, что уже есть, но ещё не расцвели до конца, сильнейшим методом является, несомненно, медитация Ченрезига.
Бодхичитта пронизывает все практики махаяны, и её следует рассматривать, как бесценное сокровище. Атиша был одним из величайших наставников из Индии, он помогал распространять буддизм в Тибете. Всякий раз, когда он называл имя кого-либо из мастеров, от которого получал учения, то соединял ладони на уровне сердца в знак уважения, преданности и благодарности. Однако, когда он называл имя Серлингпы – одного из его учителей – то складывал ладони над головой. Удивлённые такой разницей, однажды некоторые ученики спросили его, в чём причина. Они спросили его, значит ли это, что Серлингпа был выше других. Атиша ответил: "Не в этом дело: все мастера, от которых я получал учения, были одинаково совершенны, но именно благодаря Серлингпе в моём уме зародилась бодхичитта. И именно в знак признательности такому необычайному дару я складываю ладони над головой, когда произношу его имя."
Многие люди в Тибете разыскивали Атишу, желая расспросить о глубоком смысле пустоты, получить объяснения по теориям мадхьямаки и ваджраяны. И неизменно он отвечал, что невозможно понять пустоту или практику ваджраяны, если прежде не развита бодхичитта. Поэтому он всегда учил бодхичитте.
Исполнять практику любви и сострадания не всегда легко, поскольку у нас ещё не достаточно много силы помогать другим. Осознавание своей неспособности принести действенную помощь в большинстве случаев не должно, однако, становиться причиной разочарования. Как бы то ни было, мы можем, по меньшей мере, молиться и делать пожелания во благо тех, кто страдает и, в частности, нам следует желать того, чтобы стать способными помогать им в будущем. Таким путём мы воспитываем свою бодхичитту и мало по малу обретаем способность действительно помогать другим.
Бывает, что несмотря на добрую волю и помощь, которую мы искренне пытаемся предложить, нам отвечают с досадой и раздражением. Тогда мы реально рискуем оказаться втянутыми в цепную реакцию агрессивности, и можем сказать себе, что не станем снова помогать тому, кто реагирует на наше великодушие таким образом. Необходимо тогда чётко понимать эту ситуацию, чтобы не начать действовать вразрез с состраданием. Человек, который проявляет враждебность к нам перед лицом нашего положительного намерения, не действует свободно. Он находится во власти неведения, кармы и тревожащих эмоций, которые не дают ему действовать иначе в настоящий момент. Хоть мы и думаем, что он мог бы вести себя по-другому, но у него не было выбора. Как сказал Шантидева:


Понимание того, что другие несвободны, когда агрессивны, не позволяет нам, в свою очередь, отвернуться от них. Наоборот, у нас возникает ещё большее сострадание к ним, и мы желаем, чтобы, даже если мы и не можем помочь им сейчас, суметь помочь им в будущем.
Мать, у которой несколько детей, любит их и уделяет им одно и то же внимание и заботится обо всех них. Может так случиться, однако, что один ребёнок, из-за болезни или некоторой временной трудности, показывает свою агрессивность по отношению к матери, несмотря на заботу и доброту, которую та оказывает ему. Возможно он даже попробует оскорбить или ударить её. Всякое возможно. Тем не менее, мать не подумает: "Это больше не мой ребёнок; я не хочу заботиться о нём; я не стану делать ничего для него". Напротив, она понимает, что его реакции вызваны болезнью или другими обстоятельствами. У неё ещё больше любви к нему, она терпеливо выносит его резкости, и желает помочь ему, как только это возможно. Когда мы подвергаемся несправедливой агрессии других, нам следует придерживаться такого же отношения.
Конечно, наши любовь и сострадания сейчас несовершенны. Это нормально, поскольку мы обыкновенные существа. Нам следует рассматривать процесс развития любви и сострадания как период ученичества, как последовательное продвижение. Это вроде того, как, когда ребёнок идёт в школу, то сперва учиться читать и затем мало помалу, по мере продвижения в старшие классы, приобретает новое знание, основанное на раннее полученном знании. Не следует питать каких-либо сомнений относительно возможности развить любовь и сострадание. Они – не идеи, существующие вне нас самих, но как было сказанно в разделе об абсолютном Ченрезиге, эти качества существуют уже сейчас в нашем уме в совершенном, однако скрытом виде. Ввиду же безошибочной взаимосвязанности всех феноменов, несомненно, наше относительное и фактическое ученичество принесёт реализацию этих потенциальных качеств.
Сострадание подразумевает наше желание освободить всех существ от сансары, и может показаться, что необозримость этого желания превращает его во что-то несуразное. До сих пор нам не удалось избавиться самим от сансары, тогда, какой толк мечтать об избавлении всех прочих! И тем не менее, как раз именно это благородное и смелое устремление приводит нас к собственному освобождению. Коль скоро же мы достигаем пробуждения, оно становится той динамической силой, которая позволяет нам помогать остальным. И даже сейчас данное умонастроение приносит огромную пользу. Оно уменьшает наше собственное страдание и даёт возможность уже теперь облегчить страдание других.
Без бодхичитты, то есть без любви и сострадания, всякая другая практики, не важно насколько глубокая она бы ни была, не является путём к пробуждению: ниши нэй (успокоение ума), ни медитации на божествах, ни упражнения с тонкими каналами и энергиями.
На западе сегодня имеется много технологий, позволяющих делать удивительные вещи. Люди могут летать в космос, передвигаться под водой, воспроизводить и передавать на расстояние изображения и слова, перемещаться на большие расстояния за короткое время, и делать многое, о чём только могли мечтать в прошлом. Но никто не смог бы изобрести и использовать эти вещи, если бы не было открыто и не использовалось электричество. Без электричества всё остановилось бы: машины стали бы неподвижными и ненужными предметами.
Бодхичитта – это электричество духовной практики. Если его отрубить, ничто не получится. С другой стороны, с бодхичиттой, фазы построения и завершения в медитации на божествах становятся подлинным путём к пробуждению; медитация на пустоте становится путём к пробуждению; и концентрация на тонких ветрах и каналах становится путём к пробуждению. Одушевлённая бодхичиттой, любая обычная активность, любые действия в мире становятся путём к пробуждению.
Тот, у кого есть весь разум и наука мира, но у кого нет сострадания, не сможет по-настоящему совершить что-либо истинно полезное для других. Зато тот, у кого любовь и сострадание находятся глубоко в нём самом, будет приносить благо другим во всём, что делает.



Ченрезиг, как выражение сострадания всех будд и нашего собственного ума, должен присутствовать среди людей, которые страдают. Это присутствие принимает различные формы, многообразие которых гораздо обширнее, чем мы можем сперва себе вообразить.
В Тибете некоторые высокие ламы по происхождению считались эманациями Ченрезига. Например, Далай Ламы и Кармапы провозглашались таковыми во многих термах – текстах спрятанных Падмасамбхавой. Более того, такого ламу, как Калу Ринпоче можно рассматривать в качестве эманации Господа Великого Сострадания, даже если он сам себя и не называл таким образом. У него была очень глубокая практика медитации, он взял Ченрезига, как одного изглавных йидамов, учил медитации на Ченрезига своих учеников, и положил её в качестве регулярной практики во многих центрах Дхармы, которые основывал на западе и в юго-восточной Азии.
Проявление Ченрезига на Земле, однако, не ограничивается Тибетом, буддистским миром или ламами. Имена и формы отнюдь не являются знаками его проявления. Его эманациями могут быть буддисты или небуддисты, монахи или миряне, мужчины или женщины, люди на востоке или на западе, цари и нищие.
Всякий человек, чьё сердце наполнено любовью и состраданием, кто искренне и от всей души действует на благо других, не заботясь о славе, выгоде, социальном положении, или признании, тот выражает активность Ченрезига. Любовь и сострадание являются верными знаками, показывающими присутствие Ченрезига.
Бодхисаттвы – это существа, у которых нет иной мотивации помимо сострадания, являющегося окончательным смыслом Ченрезига. В некоторых молитвах бодхисаттв иногда встречаются их пожелания стать кораблём, мостом, лекарством, врачом и тому подобным. В "Бодхичарья-аватаре", к примеру, Шантидева говорит такие слова:


За несколько необычным характером этих пожеланий, следует видеть сострадание бодхисаттв, готовых проявиться во всякой форме с пользой для существ. Если есть польза в том, чтобы корабль пересёк море, бодхисаттва принимает форму корабля. Если есть польза от того, чтобы мост перекинулся через реку, бодхисаттва проявляется в форме моста. Если опасная болезнь угрожает людям, бодхисаттва желает стать лекарством, излечивающим её, врачом, который знает как бороться с ней, и сиделкой, которая ухаживает за больными.
Ум Ченрезига может действовать в форме человека, животного, растения или косной вещи. Его ум – всегда выражение сострадания.
Ченрезиг может также проявляться в форме человека, чья активность может показаться негативной, но цель которого, на самом деле, будет состоять в том, чтобы обратить других в положительную сторону. В одной истории говорится о двух монахах из далёкой страны, которые хотели встретиться с царём Тибета, Сонгцен Гампо, поскольку слышали, что тот является эманацией Ченрезига. Однако когда они прибыли в Лхасу, то узнали, что большое количество людей, все по приказу царя, были казнены и несколько посажены в тюрьму. Монахи подумали, что такие действия не могут исходить от настоящей эманации Ченрезига. Испугавшись, они решили побыстрее удалиться, но царь узнал об их прибытии и задержал их отъезд, послав за ними эмиссаров. Когда царь понял причину бегства монахов, то объяснил им, что в действительности он не убивал и никого не задерживал. Он сказал монахам, что тибетцы – грубый и дикий народ, мало склонный к законам и правилам общества, которые защищали бы интересы всех. Поэтому, чтобы привести их к большей сдержанности, не причиняя вреда, он создал магические эманации в виде воров и грабителей, иллюзорный пример наказания которых должен был побудить граждан к уважению законов и других людей. Этот царь был в самом деле эманацией Ченрезига. Он проявил свои силы в явно негативных поступках, но те были лишь выражением его сострадания. Везде, где есть сострадание, какую бы форму оно ни принимало, там присутствует Ченрезиг.



С абсолютной точки зрения, Ченрезиг не имеет происхождения: он существует изначально. Однако, с относительной точки зрения, в мире видимости существует начало его проявления. Описание, даваемое здесь, о его проявлении – это краткий пересказ более пространного учения, содержащегося в тексте "Мани Кхабум".
Амитабха, Будда Бесконечного Света, который царствует в Стране Блаженства (Девачене), однажды замыслил, что для помощи живым существам хорошо, если появится божество в виде молодого человека. И тогда из его правого глаза излучился поток белого света, принявший форму Ченрезига. Амитабха увидел, что необходимо иметь божество и в виде молодой женщины, и поток зелёного света вышел из его левого глаза, дав рождение Таре.
Родившись из глаза Амитабхи, молодой человек чудесным образом появился на лотосе. В те дни в Стране Блаженства жил царь по имени Высшая Доброта (Зангпочок). Он находился в обществе тысячи царевен, но не имел сына. Об этом он больше всего сожалел, и горячо желал наследника. Для того, чтобы исполнить своё желание, многое из своего богатства он жертвовал на Дхарму и, перед алтарём, делал большое количество подношений буддам и Трём Драгоценностям. Он регулярно посылал слугу к Лотосовому Озеру, находившемуся не слишком далеко от дворца, чтобы тот приносил прекрасные и свежие цветы к алтарю. Как-то раз, когда слуга пошёл собрать цветы, то увидел чудесного ребёнка, сидящего в центре лотоса. Слуга немедленно побежал во дворец и доложил об этом царю.
Царь решил, что его молитвы исполнились: удивительный ребёнок не мог быть ни кем иным, как сыном, которого он желал так сильно. Царь отправился к Лотосовому Озеру со свитой, чтобы пригласить юношу жить у него. Юноше, как казалось, было шестнадцать лет: он был очень красив, белый, наряженный в шёлк и драгоценности. Он непрестанно повторял: "Бедные существа! Бедные существа!"
Юноша стал жить во дворце. Царь назвал его Сердцем Лотоса (Падма Ньингпо), из-за тех обстоятельств, что окружали обнаружение юноши. Высшее Добро хотел знать откуда пришёл этот молодой человек. Потому он отправился к Амитабхе и спросил его, чьим излучением является Сердце Лотоса, и каково его настоящее имя. "Этот ребёнок – эманация активности всех будд," – ответил Амитабха, – "Он – тот, кто приносит благо всем существам, тот, кто радует сердце всех будд. Его имя – Ченрезиг, Благородный Владыка. То благо, которое претворит этот родовитый сын во имя существ, будет таким же безбрежным, как пространство".
Позже, когда Ченрезиг взглянул с состраданием на существ, он увидел, что те покрыты множеством кармических завес, образованных силой желания, отвращения, слепоты, зависти и гордости. Поэтому их страдания были безмерными. Ченрезиг увидел всё это и по слезе капнуло из его глаз. Из слезинки, что упала из правого глаза, проявилась Тара, и из слезы, что упала из левого глаза, проявилась богиня Лхамо Трулньерчен. Эти два божества повернулись к Ченрезигу и сказали: "Не пугайся. Мы поможем тебе в твоей миссии нести благо всем существам". И тогда внезапно они снова растворились в его глазах.
Находясь рядом с Амитабхой, Ченрезиг решил: "Пока существует хоть одно существо, которое не достигло пробуждения, я буду стараться изо всех сил приносить пользу. А если я нарушу это обещание, пусть моя голова и тело разлетятся на тысячи осколков!"
Амитабха понял его мысль и сказал: "Это – великолепное обещание. Я сам и все будды трёх времён, приняв такие обязательства, достигали пробуждения во благо всем. Я помогу тебе исполнить то, что ты пообещал". Тогда тело Ченрезига испустило шесть лучей света, из которых получились шесть эманаций, задачей которых было действовать во благо всем в каждом из шести миров существ: людей, богов, полубогов, животных, голодных духов и существ ада.
И таким образом Ченрезиг работал на протяжение многих кальп. Затем, однажды, когда он окинул мир оком знания с вершины гору Меру, чтобы посмотреть, многих ли существ освободил он и уменьшилось ли число существ в сансаре. Увы, он увидел, что страдающих живах существ было несчётное количество как и прежде. Ченрезиг сильно расстроился. Обескуражено он думал: "Я не способен помочь существам, уж лучше покоиться в нирване".
Эта мысль противоречила его обещанию, и он взорвался на тысячу осколков, почувствовав огромное страдание.
Амитабха, своей милостью, восстановил тело Ченрезига. Он дал ему одиннадцать лиц и тысячу рук на подобие тысячи спиц колеса вселенского монарха и тысячу глаз, символизирующих тысячу будд теперешней кальпы. Ченрезиг поэтому и далее мог помогать существам в этой форме, также как и в других своих формах с двумя и четырьмя руками. Амитаха попросил Ченрезига снова сделать обещание с ещё большей энергией, чем до этого, а затем передал ему шесть слогов мантры: ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ.
Такова история появления Ченрезига в нашей сфере относительности.



Потала, главным образом, известна как дворец в Лхасе, который, до вторжения китайцев, служил резиденцией Далай Лам. Однако Потала в Лхасе получила своё название от небесной Поталы – горы, на вершине которой пребывает Ченрезиг. Земная Потала – это отражение божественной Поталы. Здание в Лхасе изначально было названо "Потала", потому что царь, Сонцен Гампо, который распорядился о её сооружении в седьмом веке, считался эманацией Ченрезига, как и Далай Ламы позднее.
Хотя дворцом Ченрезига, как эманации, является божественная Потала, он так же пребывает в Стране Блаженства (Девачене), и будет преемником Амидабхи, когда Амитабха уйдёт в другие чистые страны. Поэтому, в конце медитации, мы молимся о перерождении в Стране Блаженства.
Страна Блаженства и Потала находятся в разных местах. Страна Блаженства лежит на западе чрезвычайно далеко от нашего мира, между тем как Потала ­– на юге и гораздо ближе. Именно оттуда, в частности, Ченрезиг наблюдает за землёй.
Такие соображения содержательны исключительно в контексте предварительного смысла. С точки зрения окончательного смысла, проявления будд и их чистых стран имеют "один и тот же вкус". К ним нельзя применить понятия множественности или единственности.
В истинном смысле, эти страны и чистые проявления, такие как Страна Блаженства, являются ничем иным, как подлинным сиянием ума будд. Проявившись, с точки зрения пробуждения они не обладают объективной реальностью: они находятся вне представлений о субъекте и объекте. Этот тип недвойственной видимости и называют "подлинным сиянием".
Мы не имеем способности видеть чистые страны. Обращая к ним ум, однако, и молясь о перерождении там, мы создаём и очищаем тенденцию, которая, в соединении с силой пожеланий и милостью будд, позволяет нам действительно получить новое рождение там после смерти.
Переживание, которое там испытывают, отличается как от того переживания, что имеется у нас сейчас, так и от переживания будды. Явления, что мы воспринимаем в чистой сфере, не обладают структурой явлений, свойственной обычной материи: у них чистая природа. Всё – прекрасно, все звуки – гармоничны, любой запах – приятен, и так далее. Там отсутствуют тревожащие эмоции и страдание. И тем не менее мы остаёмся в рамках отношения субъекта-объекта: мы не испытываем недвойственной чистоты. Чтобы обрести её, нам надо продолжать получать учения, медитировать и практиковать в чистой стране. Мы ушли от страданий состояния обыкновенного существа, но мы ещё не достигли окончательной недвойственности: реализации будды.
Вообще говоря, чтобы переродиться в чистых странах, первое, что необходимо, – это обрести уровень первой ступени просветления – весьма высокий уровень реализации. На этом уровне бодхисаттвы уже обладают видением абсолютной реальности. Чтобы родиться в Стране Блаженства, не обязательно достигать такого уровня. Можно переродиться и жить там не добившись первой ступени. Такое возможно благодаря особой силе сострадания и пожеланий Будды Амитабхи. Сказано, что если устремлённость, преданность и доверие очень велики, то даже человек совершивший множество негативных действий может переродиться в Стране Блаженства. В этой чистой стране также проявляются после этой жизни такие столь высокие существа, как, например, Кхьюнгпо Налджор – основатель линии Шангпа. Чем бы ни была эта страна, она является состоянием, из которого нет возврата. Однажды переродившись там, больше невозможно снова упасть в миры сансары.



Мантры – это звуковое проявление, исходящее из пустоты. Они – подлинное звучание пустоты. С точки зрения абсолютной истины и самой пустоты, у мантры нет какого-либо существования. Нет ни звука, ни мантры. Звуки и мантры, как и все прочие разновидности проявления, принадлежат области относительного, которая возникает из пустоты. В области относительного, звуки, хотя и лишенные собственной сути, обладают силой обозначать, называть и воздействовать на ум. Когда, к примеру, кто-нибудь говорит нам: "Ты замечательный человек," – или же, – "ты неприятен", – слова "замечательный" или "неприятный" – не "вещи". Они – только звуки, которые сами не являются ни "замечательным" ни "неприятным", а просто вызывают мысли, отвечающие "замечательному" и "неприятному", и так производят эффект на ум. Так же и мантра, на относительном уровне, наделена непогрешимой силой воздействия.
Мантры очень часто суть просто имена будд, бодхисаттв или божеств. Например, ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ – один из вариантов имени Ченрезига. С абсолютной точки зрения, у Ченрезига нет имени, но его обозначают именами в области относительного или предварительного смысла. Эти имена являются вектором его сострадания, доброты и силы пожеланий, которые он делает на благо всех существ. Таким образом повторение его имени передаёт эти качества ума Ченрезига. В этом состоит объяснение благотворной силы его мантры, являющейся также и его именем.
Как мы сами отождествляем себя с собственным именем и становимся с ним одним, точно так же, на относительном уровне, мантра – тождественна божеству. Они составляют единую реальность. Когда повторяют мантру, она – ничто иное, как само божество. Повторяя мантру, обращаются к милости божества; визуализируя божество, обращаются за той же благосклонностью божества, без какой-либо разницы.
У мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ иногда встречаются весьма загадочные или фантастические переводы. Как мы только что сказали, это – просто одно из имён Ченрезига, помещённое между священными традиционными слогами, ОМ и ХУМ.

• ОМ символизирует тело всех будд; этот слог – так же начало всех мантр;
• МАНИ значит на санскрите "драгоценность";
• ПАДМЕ, санскритское произношение, или ПЕМЕ в тибетском произношении, значит "лотос";
• ХУМ символизирует ум всех будд, обычно этим слогом заканчиваются мантры.

МАНИ подразумевает драгоценность, которую Ченрезиг держит в двух центральных руках, а ПАДМЕ – лотос, который он держит во второй левой руке. Произнося МАНИ ПАДМЕ мы называем Ченрезига по его атрибутам: "Тот, кто держит драгоценность и лотос". "Ченрезиг" или "Драгоценность-Лотос" – два имени одного и того же божества.
Когда мы читаем мантру, мы по сути непрерывно повторяем имя Ченрезига. Само по себе это упражнение может выглядеть странным. Предположим, что есть человек по имени Сёнам Церин, и мы беспрестанно повторяем его имя на манер мантры: Сёнам Церин, Сёнам Церин, Сёнам Церин и так далее. Это покажется весьма странным и без сомнения бесполезным. Если, с другой стороны, чтение мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ и имеет значение, то потому, что данная мантра насыщена милостью и силой ума Ченрезига, который сам воплощает в себе милость и сострадание всех будд и бодхисаттв. С этой точки зрения, мантра наделена способностью очищать наш ум от завес, покрывающих его. Мантра открывает ум любви и состраданию и ведёт его к пробуждению.
Раз божество и мантра – по сути одно, это значит, что при декламации его мантра не обязательно при этом делать его визуализацию. Проговаривание, тем не менее, сохраняет свою эффективность.
Подлинными свойствами каждого из шести слогов мантры можно привести в соответствие многие качества.
Сперва, давайте рассмотрим то, что каждый слог даёт нам возможность закрыть дверь мучительного перерождения в том или ином из шести миров, составляющих циклическое существование:

• ОМ закрывает дверь перерождения в мире богов (дэвов),
• МА – дверь к миру полубогов (асуров),
• НИ – дверь в человеческий мир,
• ПАД – дверь мира животных,
• МЕ – дверь мира голодных духов (прет),
  
• ХУМ – дверь миров ада.

Каждый слог обладает действительным очищающим эффектом:

• ОМ очищает завесы тела,
• МА очищает завесы речи,
• НИ очищает завесы ума,
• ПАД очищает завесы тревожащих эмоций,
• МЕ очищает завесы скрытого обусловливания,
• ХУМ очищает завесы, заслоняющие знание.

Каждый слог – сам по себе молитва:

• ОМ – молитва, адресованная к телу будд,
• МА – молитва, адресованная к речи будд,
• НИ – молитва, адресованная к уму будд,
• ПАД – молитва, адресованная к качествам будд,
• МЕ – молитва, адресованная к активности будд,
• ХУМ – собирает вместе благословение тела, речи, ума, качеств и активности будд.

Шесть слогов соответствуют шести парамитам – шести запредельным совершенствам:

• ОМ – соответствует парамите даяния,
• МА – нравственности,
• НИ – терпению,
• ПАД – усердию,
• МЕ – концентрации,
• ХУМ – мудрости.

Шесть слогов также связаны с шестью буддами, возглавляющими шесть семейств будд:

• ОМ – соответствует Будде Ратнасамбхаве,
• МА – Будде Амогхасиддхи,
• НИ – Будде Ваджрадхаре,
• ПАД – Будде Вайрочане,
• МЕ – Будде Амитабхе,
• ХУМ – Будде Акшобхье.

Наконец эти шесть слогов связывают с шестью мудростями:

• ОМ – мудрость равностности,
• МА – мудрость активности,
• НИ – мудрость рождённая из самой себя,
• ПАД – мудрость дхармадхату,
• МЕ – различающая мудрость,
• ХУМ – мудрость подобная зеркалу.

В Тибете, каждый повторяет мантру Ченрезига. Её популярность и простота, вовсе не убавляют её величия, но скорее придают ей ещё большую ценность. Это выражено забавной поговоркой:


Незнание логики, медицины, астрологии и прочих наук – мучительно, поскольку необходимо потратить большое количество энергии и усилий и значительно попотеть, чтобы выучить их. Достаточно, однако, нескольких секунд, чтобы выучитьмантру мантру Ченрезига. Так что не приходится сталкиваться со страданием переходя от незнания к знанию её. Вот почему: "В начале, не страдаешь от незнания её".
Потратив многие годы на приобретение знания сложной науки и получив славу и общественное положение, рискуешь завязнуть в самодовольстве и поверить в своё превосходство над другими. Простота мантры Ченрезига гарантирует от этой опасности. Потому: "В середине, не гордишься знанием её".
Последнее, если мы не поддерживать знание, накопленное в медицине, астрологии или других науках, его можно мало помалу лишиться. Но невозможно не помнить шесть слогов мантры: ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ. А значит: "В конце, не боишься забыть её".




Дхарма – это метод, позволяющий нам пройти от состояния обычного существа к состоянию пробуждённого существа, называемого состоянием будды. Значение дхармы и её глубокую цель можно знать единственно, если понять её, как процесс, принципы которого выражаются в терминах очищения:

• очищаемая основа,
• очищаемый объект,
• очищающая сила,
• очищенный результат.

Очищаемая основа.
Истинная природа нашего ума – это ум сам по себе, одинаковый по характеру своего бытия уму всех существ. Как таковой, он не запятнан чем-то нечистым. Сейчас он, однако, пропитан громадным временным обусловливанием. Такое обусловливание не воздействует на суть ума, но порождает иллюзию и страдание.
Суть ума называется "сердцем пробуждения". Она чиста, но, из-за отсутствия осознания, сердце пробуждения и нечистоты перемешаны вместе. Такое взаимно смешение представляет собой очищаемую основу на подобие белой материи, запачканной грязью. Поскольку её природа – белизна, материя может стать белой. Так же и природа нашего ума – это чистота, и мы можем обнаружить её. Уголь, однако, ни в коем разе не станет белым, ведь он изначально чёрен. Если бы иллюзия, двойственность и страдание были бы природой нашего ума, у нас не было бы ни единого шанса избавиться от них.

Очищаемый объект.
Очищаемый объект – это то, что должно быть устранено, а именно, иллюзорные примеси, подобные пятнам покрывающим белую материю, и не являющимся частью её природы. Эти примеси не имеют какой-либо свойственной им реальности; в этом причина того, почему их можно устранить. Если бы они были наделены существованием самим по себе, это было бы невозможно; но они условны, имеют иллюзорную природу, и являются просто недоразумением. Их корень – это двойственность "хватаемого и хватающего". Внешне, существуют явления, схватываемые как объекты; внутренне, есть ум, как схватающий субъект. Такая полярность становится причиной возникновения тревожащих эмоций (гнева-неприязни, желания-привязанности, слепоты, зависти, стяжательства, гордости, и тому подобного) и иллюзорных явлений, на основании которых возникает карма и страдание. Следовательно, двойственность – основание данного процесса – должна быть удалена, как самое главное.
Внешне хватаемые объекты имеют шесть аспектов, соответствующих шести чувствам:

• формы для зрительного восприятия,
• звуки для слухового восприятия,
• запахи для обонятельного восприятия,
• вкус для вкусового восприятия,
• осязаемое для тактильного восприятия,
• умственные объекты для умозрительного восприятия.

Субъект, внутренне схватающий их, подразделяется на шесть сознаний:

• зрительное сознание,
• слуховое сознание,
• обонятельное сознание,
• вкусовое сознание,
• тактильное сознание,
• умозрительное сознание.

В рамках иллюзии, ум функционирует таким образом: шесть объектов чувств и шесть сознаний, переживаются как отдельные реальности. Это разделение оказывается пространством, в котором разворачивается игра тревожащих эмоций.
Эти шесть объектов и сознаний не являются, тем не менее, по-настоящему раздельными сущностями. К примеру, воспринимая зрительную форму, хотя мы и хватаемся за две независимые друг от друга сущности – воспринимаемый объект и воспринимающий ум, – мы совершаем ошибку. В действительности, форма, воспринимаемая как объект, есть ничто иное как проявление аспекта "ясности" ума, вместе с тем как я-субъект есть не иначе как аспект "пустоты" того же самого ума. Внутри же механики иллюзии, оказываешься в ситуации, когда ум смотрит на себя как на другое. Почти как в случае, когда находишься на солнце: наша тень, отделенная от нас, кажется чуждой.
Внешне схваченный объект и внутренне схватывающий субъект, который воспринимает его, в действительности, ни чуть не разделены; но поскольку мы этого не осознаём, мы оказываемся в двойственности сами с собой. Отсюда возникает игра тревожащих эмоций и иллюзорных мыслей. Значит, надлежит очиститься от такой полярности я-другое.

Очищающая сила.
Чтобы постирать запачканную тряпку необходимы различные вещи, такие как вода, моющее средство и мыло. Аналогично, чтобы очистить ум, необходимо средство: это – дхарма. Все её стадии, все стороны, что составляют её, и все медитации, которым в ней учат, выполняют эту уникальную очищающую функцию. Принятие прибежища, подготовительные практики, успокоение ума (ши ней) и высочайшее видениеи (лха тонг), фазы зарождения и завершения в ваджраяне, и наконец махамудра сводятся к одной и той же цели.
Благодаря дхарме, во-первых, стихают тревожащие эмоции и наиболее явные иллюзорные мысли. Далее, постепенно, пропадают менее заметные аспекты иллюзии, пока наконец последняя завеса – пелена, что закрывает знание – не устраняется окончательной медитацией – "ваджрным самадхи", приводящим к окончательному пробуждению.
Ясно, что медитация Ченрезига является одним из этих средств очищения. В частности, мысль: "Я – Ченрезиг", называемая "гордостью божества," очищает наше отождествление с обыкновенным "я". Культивируя тело божества, созерцая его украшения, чистую страну и так далее, мы очищаем обусловливание, которое порождает мир обыкновенных явлений. Подробнее мы коснёмся этих вопросов позднее – в разделах "Функция двух фаз" и "Три характеристики фазы зарождения." Там мы детально рассмотрим очищающую функцию Ченрезига.

Очищенный результат.
Когда ум полностью очищен от двойственности субъекта-объекта, обнаруживается плод: осознание недвойственной истины ума. Его природа не отличается от трёх тел пробуждения – абсолютного тела (дхармакая), тела совершенного опыта (самбхогакая) и тела эманации (нирманакая). Эти три тела уже присутствуют в скрытом состоянии на уровне очищаемой основы. На уровне результата они актуализируются и раскрываются в своей полноте и чистоте.
С точки зрения пробуждения, фактически, не существует разделения, ни единого понятия о порождении, категориях или классификации. С относительной позиции, однако, выделяют три очевидных разновидности, три тела:

• Дхармакая соответствует аспекту пустоты пробуждённого ума, и потому не имеет формы, цвета, запаха и так далее. Это тело, сказано, является благом для себя. Силой сострадания и благодаря пожеланиям будд, а также благодаря заслуге существ, из дхармакаи проявляются два формальных тела.
  
• Самбхогакая является существам с очень чистой кармой, в странах, видимость которых отличается от наших. Там передача дхармы не происходит посредством учений, в которых участвует речь и слушание. Самбхогакая просто проявляется, и бодхисаттвы, составляющие её свиту учеников, понимают всё, что должно быть передано.
  
• Нирманакая – это проявление пробуждения в сфере обыкновенного существования, имеющая целью руководить существами с нечистой кармой. К примеру, Будда Шакьямуни, который пришёл на Землю, повернул колесо дхармы, и тем самым позволил существам вступить на путь освобождения.
  

Пока два формальных тела добиваются блага существ, ум будды не совершает ни единого усилия, не питает ни единого намерения, и не испытывает ни единой трудности. Подобно сиянию солнца, его активность всецело спонтанна, и является результатом предыдущих пожеланий, мотивации и заслуги.
Хотя аспекты трёх тел и отличаются, их суть едина. На следующем примере можно понять, что эти три аспекта – по сути одно. Луна в небе – всё равно, что дхармакая; её лучи подобны самбхогакае; а её отражение на поверхности воды – подобно нирманакае. Хотя луна, лучи и отражение кажутся разными, они являются, по сути, одним и тем же.
Таким образом, очищаемой основой является ум обычного и нечистого существа, и тем не менее, наделённого потенциалом пробуждения. Очищаемый объект – это совокупность случайных примесей, причиной которых является полярность субъкта-объекта. Очищающей силой является дхарма. Очищенный результат – это осознание недвойственного характера бытия, актуализация пробуждения.



Для своей эффективности, всякая медитация ваджраяны требует посвящения, духовная сила которого передаётся в ходе ритуала. Без посвящения, практику фаз зарождения и завершения нельзя выполнять, если же она и выполняется, она будет бесполезной.
В зависимости от классов тантр и божеств, посвящения  предполагают наличие различных условий в рамках более или менее сложных, продолжительных или коротких ритуалов. Их принцип, не смотря на это, остаётся одним и тем же.
Функционирование нашей обычной индивидуальности в учении будды описывается различными средствами: пятью элементами, пятью совокупностями, двенадцатью источниками восприятия и так далее. Признаком этих разных собраний категорий является двойственность, иллюзия и страдание. В ваджраяне, мы, однако, считаем их окончательную природу чистой и божественной, хоть мы и не осознаём её сейчас.
Что происходит в ходе посвящения? Наставник, который передаёт его при помощи мантр, мудр, визуализаций и медитаций, возлагает духовную силу и благословение на эти элементы, совокупности и источники восприятия. Тем самым, их божественный потенциал, прежде этого замутнённый неведением, пробуждается. Этот начальный толчок и практика соответствующего божества, позволяют нам до конца актуализировать и обнаружить божественную реальность собственного ума.
Посвящение Ченрезига, которое может быть передано только мастером, который сам получил его по неразрывной линии, состоит из трёх главных аспектов, входящих в одну и ту же церемонию:

• Посвящение тела божества, которое даётся телу ученика. Оно даёт ученику полномочия визуализировать себя в форме Ченрезига, а также видеть вселенную как Страну Блаженства. Кроме того это позволяет нам культивировать союз видимости и пустоты.
  
• Посвящение речи божества, которое даётся речи ученика. Тем самым мы получаем полномочия использоватьмантру ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, а также рассматривать все звуки как мантру – вне обычного представления о них как о приятных или неприятных. Кроме того это посвящение позволяет нам культивировать союз звучания и пустоты.
  
• Посвящение ума божества, которое даётся уму ученика. Оно даёт полномочия медитировать понимая, что наш собственный ум тождественен уму Ченрезига, который открывает нас развитию любви и сострадания. Это посвящение так же позволяет нам культивировать союз сострадания и пустоты.
  

Тибетцы начитывают мантру Ченрезига не получая инициации, но они делают это с верой и преданностью, приобретаемыми с малолетства. Все они считают Ченрезига божеством-защитником их страны. Во время ходьбы, работая и выполняя большое количество дел, они проговаривают мантру, иногда не зная как визуализировать божество. Так же, если мы доверяем Ченрезигу, мы можем повторять его мантру не получая инициацию, и мы получим некоторую пользу от этого.
Пока мы считаем Ченрезига чем-то внешним, посвящение, на самом деле, не обязательно. Однако, чтобы медитировать, созерцая себя в форме божества, и действительно исполнять фазы зарождения и завершения, посвящение необходимо.



Медитации ваджраяны подразделяются на две фазы: фазу зарождения и фазу завершения.
Фаза зарождения – это первая части медитации, в течение которой мысленно созидается внешний облик божества.
Фаза завершения – это конец медитации, в ходе которой видимость исчезает в пустоту. И тогда мы пребываем в природе ума, то есть отсутствии мысли и переживании радости одновременно.
Когда на поверхности океана образуются волны, они могут показаться чем-то отличным от океана. Однако, когда волна опускается, она уходит обратно в океан – её собственную природу. Таким же образом и фазы зарождения и завершения нераздельны по сути. Как на примере с волной и океаном, они имеют одну и ту же природу. Фаза зарождения соответствует волне, которая набирает силу; фаза завершения – волне, которая падает обратно в океан. В обоих случаях, всегда один и тот же ум медитирует; нет двух отдельных реальностей. Если не вполне понятна их такая взаимосвязь, иначе, пожалуй, фазу зарождения можно сравнить с возведением дома, а фазу завершения – с его разрушением.
Для начинающих, обе фазы имеют, и это верно, отличительные стороны. Мы сперва выполняем фазу зарождения, в продолжение которой визуализируем божество и повторяем мантру. В конце этой фазы, мы делаем фазу завершения, растворяя все явления в пустоте.
На более продвинутом уровне, однако, эти две фазы не различаются. Фаза зарождения начинает с пустоты ума, из которой рождается образ. Например, в уме можно вызвать образ города Парижа. Вы видите тогда строения, которые знаете, улицы, известные вам, и так далее. Всё это возникает отчётливо. Хотя это представление и появляется, оно, тем не менее, пусто, лишено какой-либо материальной реальности или самостоятельной сущности. Это пустота и есть фаза завершения. Обе фазы присутствуют одновременно. Визуализирумая видимость пуста, и хоть образы и пусты, тем не менее, проявляются. Таков союз видимости и пустоты.
Когда мы визуализируем Ченрезига, то чётко видим его лицо, руки, драгоценности и разнообразные цвета; это – фаза зарождения. В то же самое время, Ченрезиг не имеет материального существования; это – фаза завершения. Так же и звуки являются одновременно звучанием и пустотой; мысли суть одновременно сознание и пустота.
Каждая мысль, которая возникает в уме на самом деле содержит в себе эти две фазы – зарождения и завершения.
Такова природа двух фаз. Теперь мы рассмотрим то, как "функционирует" медитация Ченрезига; как она поддерживает наш духовный прогресс в целом, и особый вклад каждой из двух фаз отдельно, а также характеристики фазы зарождения.



Медитация Ченрезига – это не просто кусок дхармы: она охватывает собой все аспекты духовного пути. Она закончена сама по себе и позволяет нам развить все качества обязательные для пути, такие как шесть совершенств (парамит) махаяны:

• Мотивацией, вдохновляющей нас медитировать, является желание стать способными действовать на благо живых существ. Это – парамита щедрости.
• Когда мы выполняем визуализацию и повторение мантры, то перестаём заниматься обычной деятельностью тела, речи и ума. Мы отбрасываем обычное поведение, обычную речь и обычное мышление. Это – парамита нравственности.
• В ходе медитации, мы приемлем неудобство, которое тело и ум иногда испытывают. Это – парамита терпения.
• Мы увеличиваем усилие и заставляем упорно делать дальнейшие шаги. Это – парамита усердия.
• Когда мы распознаём тело божества, чистую страну, украшения и слоги мантры, то они суть ясность ума ­– сияющее проявление самого ума. Это – парамита запредельной мудрости.

Функцию медитации Ченрезига можно рассмотреть ещё более досконально. Для этого надо взглянуть на неё с двух сторон:

1. Медитация позволяет развить такие разнообразные аспекты, как устранение иллюзорных мыслей, накопление заслуги, сострадание, преданность, спокойствие ума, высочайшее видение и махамудра.
2. Она так же даёт возможность очистить своё обусловливание на глубочайшем уровне.
   

Давайте рассмотрим теперь пункты, входящие в первую категорию:

• Устранение иллюзорных мыслей: во-первых, визуализация цветов, одежд и атрибутов Ченрезига способствует устранению обыкновенных иллюзорных мыслей. Во-вторых, визуализация себя в форме Ченрезига изживает построения иллюзорного "я".
  
• Накопление заслуги: в медитации мы представляем, что посылаем свет в разные стороны. Некоторые лучи идут "вверх" и делают подношение буддам и боддхисаттвам десяти направлений. Также мы посылаем лучи "вниз" к обычным существам и облегчаем их страдание. Такая визуализация, помимо прочего, позволяет нам накопить заслугу и очистить завесы.
  
• Сострадание: практикующий думает о страдании существ и при помощи различных визуализации, которые мы рассмотрим позднее, развивает сострадание к существам. Кроме того, подлинная форма Ченрезига и его мантра насыщают наш ум состраданием всех будд, поскольку Ченрезиг и егомантра являются выражением такого сострадания.
  
• Преданность: мы обращаем свои подношения и молитвы к буддам и бодхисаттвам, что позволяет нам усилить своё доверие и преданность.
  
• Успокоение ума (тиб. ши нэй): в продолжение медитации, ум покоится без рассеяния на всём теле божества или на какой-либо детали, визуализируемом слоге, или звуке мантры, и это позволяет нам развить спокойствие ума. Кроме того, те различные объекты, на которых ум может успешно медитировать, не дают практикующему заскучать и облегчают его продвижение в медитации.
  
• Высочайшее видение (тиб. лха тхонг): когда тело Ченрезига ясно появляется в уме, оно, однако, лишено действительной сущности и материальной реальности, подобно отражению луны в воде или же образу в зеркале. Это тело является сияющим свечением абсолютного Ченрезига, являющегося также и окончательной природой нашего ума. Осознание пустой природы данной видимости – это высочайшее видение.
  
• – Махамудра: божество, таким образом, является видимостью-пустотой. Но оно не является, с одной стороны, видимостью, а с другой стороны, пустотой, – один раз видимостью, а другой раз пустотой. Будучи видимостью, оно не теряет своей пустоты; будучи пустым, оно не лишается своей видимости. Это – союз видимости и пустоты, не в смысле двух вещей, расположенных друг подле друга, но в смысле двух вещей, образующих одну и ту же нерасчленимую реальность. Пребывать без рассеяния в таком состоянии соединения – это одновременность успокоения ума и высочайшего видения сразу, и она также называется махамудрой или же более точно, в данном случае, "Махамудрой тела божества". В начале мы, по-настоящему, не испытываем это состояние, но наличие некоторого представления о нём облегчает подступ.
  

Уже этих различных пунктов достаточно самих по себе, чтобы стала ясной полезность медитации Ченрезига. Нам следует, однако, добавить к ним очищающую функцию, порождаемую милостью на глубочайшем уровне. Это – духовная энергия, которая заряжает собой каждый элемент медитации.
Явления, как мы воспринимаем их, не имеют в действительности существования сами по себе. Они производятся нашим собственным умом и искажаются обусловливанием, порождаемым за счёт кармы. Это обусловливание действует на уровне "потенциала сознания". Оно ведёт нас к переживанию явления, как отдельного от нас самих, твёрдого, реального по себе опыта, и оказывается причиной множества страданий. Ум, свободный от такого обусловливания, – это чистый ум, в котором чистые феномены проявляются в отсутствии материальности, вне двойственности субъект-объекта, лишённые отметины тревожащих эмоции и страдания.
Очищение, следовательно, должно действовать на уровне потенциала сознания; именно там работают медитации ваджраяны. Настоящая цель фаз зарождения и завершения состоит в том, чтобы истребить всю полноту обусловливания, вызывающего сансарическое существование. Условием существования в сансаре является последовательное прохождение стадий рождения, жизни и смерти. С безначальных времён, мы прошли через бессчётное количество существований, каждое из которых происходило по той же схеме: рождения, жизни и смерти. Обусловливание, отпечатавшееся в нас из-за бесконечного повторения, – чрезвычайно сильно, и стремиться без конца воссоздавать всё тот же процесс, в котором мы остаёмся заключёнными в тюрьме иллюзии.
Культивация божества, включающая в себя две фазы, выполняет, в данной связи, тройную задачу:

• очистить нас от обусловливания, вызывающего рождение в обычной форме, являющейся результатом кармического созревания;
• очистить нас от обусловливания, вызывающего видимость явлений нашей обычной жизни, которой характерно хватание за обособленные сущности и страдание;
• очистить нас от обусловливания, вызывающего обычную смерть, и актуализировать тела и мудрости пробуждения.
  

В рамках этого, каждый аспект медитации исполняет соответствующее определённое очищение:

• Перед началом визуализации, мы представляем, что все феномены, ­в обычной и нечистой форме, растворяются в пустоте. Этим символически изображается смерть, которая предшествовала теперешней жизни. Тем самым очищается обусловливание смерти, полученное в наших прошлых жизнях, и мы готовимся к актуализации абсолютного тела (дхармакаи) – абсолютной природы ума.
  
• Из пустоты, сперва появляются лотос, лунный диск и семенной слог ХРИ. Это соответствует соединению трёх элементов, присутствующих в момент зачатия в утробе: лотос символизирует яйцеклетку, лунный диск – сперматозоид, а семенной слог – сознание, приходящее из бардои присоединяющееся к двум материальным опорам. Все феномены, уже очищенные растворением в пустоте, теперь способны проявиться в своём чистом виде. В результате, мы очищаемся от обусловливания, вызванного зачатием.
  
• – Далее, трансформация семенного слога в божество соответствует рождению и позволяет нам очиститься от обусловливания, вызывающего его. Таким образом, получает развитие и созревает потенциал тела эманации (нирманакаи).
  
• Практикующий декламирует обращения, восхваляющие божество, и представляет свет, исходящий из сердца Ченрезига, выражающий собой почтение и подношения буддам и бодхисаттвам, визуализирует атрибуты Ченрезига, одежду, драгоценности, божественный дворец, в котором он находится, и страну чистой видимости, окружающую дворец. Всё это характерно для нашей обычной жизни от рождения до смерти: для нашей активности, взаимоотношений с другими, одежды, привычек украшать, жизненной ситуации, и окружения. Соответствующие визуализации дают нам возможность очистить всё обусловливание нашей жизни и подготовиться к актуализации тела совершенного опыта (самбхогакаи).
  
• В конце фазы зарождения, чистая страна растворяется в небесном дворце, небесный дворец – в божестве, божество – в семенном слоге, который, в конце концов, растворяется в пустоте. Это растворение символизирует приход смерти и имеет тот же эффект, что и расстворение феноменов в начале перед визуализацией: очищение обусловливания, случающегося в момент смерти, и готовит будущую актуализацию дхармакаи.
  

Итак, тем самым, мы завершаем полное очищение и, одновременно, даём возможность появиться трём телам пробуждения. В действительности, наш ум уже сейчас и всегда был буддой, по природе, но разнообразные завесы, покрывающие его, удерживают эту пробуждённую природу в латентном состоянии и не позволяют ей проявиться. Когда же она, по-настоящему, обнаружит себя, чистые страны и тела божеств, которые являются истинным выражением этой предельной природы ума, откроются сами.



Теперь давайте снова вернёмся к фазе зарождения. Для всей полноты, она должна быть наделена тремя характеристиками:

• отчётливостью образа,
• вспоминанием чистоты,
• гордостью божества.
  

Отчётливость образа.
Кармическое обусловливание – это источник, который создаёт мир в том виде, как мы воспринимаем его – внешний мир, а также наше собственное тело. Эти творения подобны творениям сна, но у нас имеется твёрдое и реальное восприятие их существования. Отчётливость образа, то есть ясность визуализации, предназначена для того, чтобы освободиться от участия в таком процессе иллюзорного воспроизводства и изжить наше цепляние к такой реальности. Хотя мы уже и обсудили данную функцию при рассмотрении очищения потенциала сознания, давайте взглянем на неё ещё раз с точки зрения фазы зарождения.
Мир представляется нам как громадное многообразие явлений: вселенная, внешнее окружение, наша жизненная ситуация, тело, одежда, драгоценности, что мы носим, разнообразные цвета и так далее. Визуализация берёт в расчёт это многообразие и предлагает такое же многообразие божественных проявлений:

• вселенная и внешнее окружение заменяются визуализацией Страны Блаженства, где все явления прекрасны, чисты и насыщены радостью;
• наша жизненная ситуация вытесняется визуализацией "драгоценного дворца" божества;
• все существа и мы сами принимаем форму Ченрезига;
• одежда и украшения становятся драгоценностями и шёлком на Ченрезиге;
  
• обычные цвета преобразуются в цвета божества и в частности в цвета тела, украшений и одежды.
  

Таким образом, божественные явления замещают обычные явления и ослабляют нашу фиксацию к их реальности.
Новички, однако, часто испытывают трудность в том, чтобы добиться отчётливости и самое сложное здесь получить целиком ясный образ всего божества. Поэтому можно сперва визуализировать отдельные аспекты: только лицо, затем каждую из рук или чётки, лотос, драгоценность и так далее. Такой подход даётся несколько легче.
Начинающие также могут испытывать сложность в том, чтобы видеть, что Ченрезиг, которого они визуализируют, и их собственный ум – одно. В действительности, визуализация существует только в нашем уме, а значит, нет субъекта, который наблюдает, или же наблюдаемого объекта. Наши привычные тенденции склоняют нас, даже в данном случае, к тому, чтобы удержать двойственность субъект-объекта. И только благодаря большому опыту медитации и верному пониманию природы ума визуализация перестаёт быть окрашенной ошибочными понятиями о субъекте и объекте. Временно, начинающий практикующий может рассматривать визуализацию просто как объект для наблюдения, и попытаться сделать её более чёткой и устойчивой, позволив уму успокоиться.

Вспоминание чистоты.
Ясность визуализации не должна превращаться в восприятие божества, как реально существующего материального объекта, пусть даже на плане более прекрасном и высоком, чем наш. Божество – это видимость и, вместе с тем, отсутствие присущей ей реальности, вроде образа в зеркале или отражения луны в воде. Визуализируемое божество не обладает той же природой, что и тханка или статуя. Его природа лишена материального существования и при этом наделена качествами пробуждённого ума. Она – не материальная и не косная.
Восприятию материальной реальности в божестве противостоит вспоминание чистоты его природы. Здесь имеется в виду внимательность к тому, что всякий визуализируемый аспект выражает качества пробуждения в символическом виде. Поэтому, каждая деталь Ченрезига имеет значение:

• белый цвет его тела: Ченрезиг абсолютно чист, свободен от какого-либо недостатка;
• одно лицо: суть всех феноменов – одного и того же вкуса;
• четыре руки: "четыре неизмеримых" (неизмеримая любовь, неизмеримое сострадание, неизмеримая радость и неизмеримая равностность);
• две скрещенные ноги в ваджрной позе: Ченрезиг не пребывает ни в крайностях нирваны для себя, ни всансаре; он соединяет сострадание и пустоту;
• драгоценность, которую он держит в сложенных у сердца руках: Ченрезиг совершает действия на благо всех существ и удовлетворяет их нужды;
• чётки, которые он держит в правой руке: он вытягивает всех существ к освобождению;
• лотос в левой руке: Ченрезиг имеет сострадание ко все существам, и, помимо этого, сродни тому, как лотос вырастает из тины, но его цветок не запачкан, так и Ченрезиг действует в этом мире, оставаясь незапятнанным тревожащими эмоциями и несовершенствами;
  
• диск луны за спиной: в Ченрезиге любовь и сострадание достигли своей полноты;
• шкура оленя через его плечо: легендарная доброта оленя символизирует ум пробуждения, помыслы которого всецело обращены на благо существ;
• разнообразные драгоценности: богатство качеств пробуждённого ума Ченрезига;
  
• пятицветные шелка: пять мудростей.
  

В визуализации, отчётливость образа, соединённая с пониманием этого символизма, позволяет нам избавиться от восприятия божества как материального. Это не означает, что необходимо не переставая проговаривать в уме данный список символических значений, – мы знаем их и ассимилируем.

Гордость божества.
Существа относятся к своей индивидуальности с сильной привязанностью. В идее "я" заключено то обстоятельство, что эта реальность глубоко засела в нас. Понятие "я": "Я – это то, или это" является чем-то вроде гордости, но на самом базовом, существенном уровне.
В медитации, мы подменяем эту обычную гордость "гордостью божества"; подстёгиваем убеждение: "Я – Ченрезиг".
Обычная гордость – это основание, на котором развиваются тревожащие эмоции, иллюзорные мысли и вытекающие отсюда страдания. Гордость божества помогает нам остановить этот процесс. Когда "я – Ченрезиг," я больше не заодно с обычными желаниями, отвращениями и умопостроениями. Нечистые явления, с которыми мы обычно отождествляем себя, замещаются чистыми явлениями, то есть телом Ченрезига, его страной чистой видимости, его мантройи так далее.
Можно подумать, что такой перескок отождествления (с нашей обычной индивидуальности – на другую – индивидуальность божества) – не настолько уж значительное изменение. Но разница, однако, очень велика. В первом случае, присутствуют тревожащие эмоции и страдание, а во втором случае, – нет.
Каждый из трёх аспектов фазы зарождения исполняет точную функцию:

• отчётливость образа противостоит выработке обычных, то есть, иллюзорных явлений;
• вспоминание чистоты противостоит восприятию материальности существования в чистой видимости божества и его страны;
• гордость божества противостоит поглощённости обычным "я".
  

Эти три пункта очень важны, но развитие третьего более важно, чем развитие первых двух. На глубоком уровне, гордость божества позволяет нам воспринимать тело Ченрезига как выражение ясности собственного ума и как сияющее свечение его пустой природы. Субъект и объект, пустота и видимость становятся нерасторжимыми, и ум покоится в таком созерцании. Это состояние, разумеется, нельзя достичь быстро. В начале, достаточно просто думать: "Я – Ченрезиг".



Когда мы начинаем практиковать фазу зарождения, то часто сталкиваемся с трудностью сформировать цельный образ божества. Наши усилия раскалываются: когда мы визуализируем лицо, руки становятся нечёткими; руки, в свою очередь, вышибают лицо; а ноги оттирают руки. Следует, тем не менее, удерживать ум расслабленным и не бороться с собой. Если практиковать таким образом, наша способность визуализировать постепенно улучшится.
Не следует подходить к визуализации в жёсткой и чересчур структурированной манере. Избегайте рассматривать визуализацию Ченрезига как возведение стены дома, когда каждый кирпич прочно крепится к предыдущему, а двери и окна вставляются материально в отведённые для них места. Хорошим методом будет следующий:
В начале медитации, просто развевайте мысль: "Я – Ченрезиг" и погружаетесь в неё. Когда возникают другие мысли, заставляя нас вернуться к погружению в нашу обычную личность, тогда используйте поддержку визуализации, с целью опять получить чувство того, что я – это божество. К примеру, можно подумать: "Я – Ченрезиг, поэтому, моё тело белого цвета," и перенести своё внимание на белизну тела. Это позволяет стабилизировать ум на некоторое время. Когда нас отвлекают другие мысли от белого цвета, тогда мы вспоминаем принадлежности, которые мы держим в руках, и так далее. Когда устойчивое внимание больше невозможно удерживать на одной из частей визуализации, можно перейти к другой: рукам, ногам, лицу, и так далее. Подобным же образом и наш ум привыкает к некоторой устойчивости, без напряжения. Визуализация делается всё более непринуждённой и приятной.
Когда маленький ребёнок сидит в окружении множества игрушек, он и не думает играть со всеми ими сразу. Он берёт одну игрушку и играет с ней некоторое время, затем, когда ему стало достаточно, берёт другую, которую, опять же, откладывает, чтобы поиграть с третьей, и так далее. У него полно игрушек, но он не беспокоится на счёт возможности поиграть со всеми сразу. Он знает, что они здесь, но одной игрушки довольно, а когда она наскучит, он может взять другую.
Медитация Ченрезига во многом аналогична. Сначала можно визуализировать лицо, или одну руку, украшение, цвет, а когда уму надоело, можно перейти к другой детали. Тогда ум чувствует большую лёгкость, наделённую свободой передвижения, и лишённую тяжести, превышающей его способности. Это – очень хороший метод овладения медитацией.
В противном случае, мы рискуем приступить к визуализации в беспокойстве и с напряжением: "Я просто должен визуализировать не забывая ничего – ни тела, ни цветов, ни атрибутов; пусть руки остаются на своём месте, равно как и ноги, и сверх того, мне нельзя выпускать лицо из виду, когда я размышляю о лотосе или чётках..." Такая задача покажется совершенно ошеломляющий, вы будете полностью обескуражены ещё даже не начав!
Предположим, что перед вами стоит множество задач, которые вы должны выполнять одновременно. Вы не знаете за что взяться; начиная одно, вы беспокоитесь о неспособности сделать другое. Вы думаете: "Я никогда не справлюсь с этим. У меня нет времени, необходимого на всё это. Это невозможно!" Вам будет не легко с таким чувством, будто вы взвалили непомерную ношу на свои плечи. Но вам и не обязательно подступаться к медитации с такой же тяжестью в уме.
Делая визуализацию, мы располагаем известной долей пластичности и возможностью решать, что мы можем или не можем сделать; и именно наш ум думает таким образом. И напротив, когда мы желаем получить совершенную визуализацию, а потом, не будучи способными достигнуть этого, мы восстаём против самих себя или отчаиваемся, то как и прежде именно наш ум создаёт эти проблемы. Ум сам творит себе свободу или трудности в зависимости от его подхода к вещам.
Надо обладать искусством верно направлять ум и знать, как непринуждённо и легко медитировать, на подобие того, как маленький ребёнок играет с тем, что подходит ему в удобное ему время. Для него это не сложно и его ничто не беспокоит. Мысли, которые обычно волнуют нас, можно успокоть, применяя такой настрой. Если же, напротив, мы фиксируемся на идее о том, что должны не забыть "это" и не пропустить "то", мы лишь добавляем новых беспокойств к старым и новое напряжение к нашему старому. Цель медитации отнюдь не в этом.




Медитация Ченрезига состоит из четырёх частей:

• Подготовка.
• Фаза зарождения.
• Фаза завершения.
• Заключение.

Подготовка к медитации включает в себя две части: принятие прибедища и развитие ума пробуждения. То и другое мы декламируем в одном и том же стихе, который повторяем три раза:


Первые две строки – это принятие прибежища; две следующие строки – зарождение ума пробуждения.
Принятие прибежища может совершаться двумя способами: без или с визуализацией.
В первом случае, просто думаем, что все будды и бодхисаттвы всё время присутствуют здесь и что мы отдаём себя их опеке.
Во втором случае, визуализация отличается от визуализации "дерева прибежища", используемой в частности в подготовительных практиках, когда мы представляем сразу множество различных фигур: лам, йидамов, будд, текстов дхармы, представителей сангхи, и защитников. Метод, применяемый в медитации Ченрезига, называется "традицией драгоценности, которая вбирает в себя все прибежище". Здесь визуализируется только Ченрезиг и мы отдаём себя его опеке. Думаем, что в Ченрезиге собраны вместе коренной лама, ламы линии преемственности, и все прочие объекты прибежища – будды, бодхисаттвы, йидами и так далее.
В обоих случаях мы не принимаем прибежища лишь для себя, но представляем, что защиту получаем мы вместе со всеми существами вселенной до тех пор пока каждый не придёт к пробуждению.
Второй аспект развития ума пробуждения предназначен для того, чтобы сразу с порога медитации придать своему уму правильное направление. Мы думаем: "Я делаю эту практику, чтобы получить способность освободить всех живых существ от страданий сансары. После того как я достигну состояния Ченрезига, я буду постоянно работать на благо существ, как он теперь".



Фаза зарождения начинается с возникновения божества. Визуализируем, как на высоте вытянутой руки над головой появляется полностью распустившийся лотос. Затем, сверху лотоса, появляется лунный диск, на котором вертикально стоит слог белого цвета, ХРИ. Из ХРИ возникает сияющее излучение, которое распространяется во всех направлениях. Представляем, что свет, идущий вверх – это подношение отправляемое буддам и бодхисаттвам, а свет, идущий вниз, – это поток сострадания, который облегчает участь обычных существ. Затем свет быстро возвращается обратно к слогу ХРИ, который превращается в Ченрезига в том виде, как он описан в тексте и представлен на тханке.
Итак, поём:


Обычно визуализацию делают в процессе пения текста. Однако, пока мы не имеем навыка практики, можно делать сперва визуализацию, а текст петь после, или же сперва петь текст, а затем делать визуализацию.
Далее, три раза мы читаем короткое обращение-восхваление, думая, что выражаем почтение вместе со всеми существами качествам тела, речи и ума Ченрезига.
Поём три раза:


Потом представляем, что Ченрезиг отвечает тем, что из его тела излучается свет, распространяющийся во всех направлениях и очищающий все явления:

• вселенная становится Страной Блаженства;
• все существа становятся Ченрезигами;
• все звуки становятся мантрой Ченрезига;
• каждое состояние ума становится умом Ченрезига – исконным сознанием.
  

Одновременно мы сами становимся Ченрезигом.
Поём:


Далее повторяем мантру.
Повторение мантры ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ делается с различными визуализациями, во время которых обычно представляют себя в форме Ченрезига. Но начинающие, если они испытывают сложности, используя такой метод, могут вместо этого визуализировать Ченрезига над своей головой или же в небе напротив.
Здесь мы рассмотрим десять визуализаций, которые можно применять попеременно, причём не обязательно переходить от одной к другой. Нет необходимости делать их непременно по порядку, и не следует считать данный список исчерпывающим.

1 Визуализация:
Концентрируйтесь на том, как выглядит Ченрезиг: либо на всём его теле или же последовательно на различных элементах; например, на лице, потом на руках, диадеме, ожерельях, браслетах, драгоценности, лотосе, чётках, ногах и так далее. Таким образом мы практикуем успокоение ума (ши нэй), одновременно развивая способность к визуализации.

2 Визуализация:
Визуализируйте, что в сердце Ченрезига стоит вертикально буква ХРИ, белого цвета, на лунном диске, лежащем в центре шестилепесткового лотоса. Мы медитируем, удерживая ум покоящимся на букве ХРИ.

3 Визуализация:
Используя предыдущую визуализацию в качестве базиса, добавляем шесть слогов мантры. Они стоят вертикально на лепестках лотоса, обращены к ХРИ в центре и идут в порядке слева направо, начиная от ОМ, расположенного спереди. Каждй слог окрашен в собственный цвет:

• ОМ: в белый.
• МА: в зелёный.
• НИ: в жёлтый.
• ПАД: в голубой.
  
• МЕ: в красный.
• ХУМ: в чёрный.

Концентрируйтесь либо на всей визуализации, или же на каждом слоге последовательно.

4 Визуализация:
ХРИ в сердце непрерывно испускает сияющие лучи, которые трансформируются в красивые предметы, приятные звуки и запахи, или принимают вид благоприятных символов или субстанций. Думаем о том, что всё это подносится буддам и бодхисаттвам. Затем будды и бодхисаттвы обратно посылают нам свою милость и благословение в форме того же света, который вливается в ХРИ.

5 Визуализация:
Из сердца Ченрезига, исходит белый свет, который устремляется в ады, усмиряет все страдание существ там, даёт прохладу всем тем, кто горит, тепло – тем, кто мёрзнет, и превращает ады в чистую страну.
Затем тот же свет идёт в мир голодных духов, смягчает их голод, утоляет их жажду, и делает этот мир чистой страной.
Таким же образом думаем, что весь свет распространяется последовательно по каждому из шести миров сансары. После адов и миров голодных духов, в свою очередь освобождаются сферы животных, людей, полубогов и богов от всех их страданий и тревожащих эмоций – причины страданий.

6 Визуализация:
Она аналогична предыдущей визуализации, но более сложная. Визуализируйте, что свет исходит из каждого из слогов мантры, стоящих на лепестках лотоса в сердце. Свет имеет те же цвета, что и слоги. Соответствие такое:

• ОМ, белый: мир богов.
• МА, зелёный: мир полубогов.
• НИ, жёлтый: мир людей.
• ПАД, синий: мир животных.
  
• МЕ, красный: мир голодных духов.
• ХУМ, черный: мир адов.
  

7 Визуализация:
Если мы имеем некоторое постижение высочайшего видения (тиб. лха тонг), медитируем, что тело Ченрезига лишено подлинной сущности. Оно пусто и одновременно видимо, видимое, хотя и пустое, – вроде отражения в зеркале.

8 Визуализация:
Практикуйте успокоение ума используя звук повторяемой мантры в качестве опоры. Не отвлекаясь, медитируем, удерживая звучание и свой ум нераздельными. Можно также думать, что все внешние звуки – это мантра Ченрезига.

9 Визуализация:
Медитируйте на то, что все звуки воспринимаются как мантра. Они – звучание и все же пусты, пусты, хотя одновременно и звучат.

10 Визуализация:
Когда мы делаем медитацию для больного или умершего человека, думаем, что свет исходит из сердца Ченрезига достигает этого человека, облегчает его страдание, очищает от недостатков и кармических завес, и делает счастливым.
В этом случае, можно визуализировать Ченрезига над своей головой или в пространстве. В конце медитации, представляем, что тело Ченрезига вливается в тело больного или умершего человека, и их тела, речь и умы становятся одним.

Из этих десяти визуализаций, первая, вторая, третья и восьмая особенно подходят для того, чтобы практиковать ши нэй; седьмая и девятая – чтобы практиковать лха тонг. Четвёртая – для развития преданности; пятая, шестая и десятая – наиболее непосредственно связаны с состраданием.
Фаза зарождения не фиксирована по продолжительности. Её делают сколько пожелают. В ходе фазы зарождения, можно повторить сотню, тысячу, десять тысяч, или более мантр.



После того, как мы повторили достаточное количество мантр, переходим к завершающей фазе, которая начинается с постепенного растворения всех элементов фазы зарождения до пустоты:

• Страна Блаженства вливается в существ, визуализируемых в виде Ченрезига;
• Эти разные Ченрезиги растворяются, один за другим, и наконец вливаются в нас, имеющих форму Ченрезига;
• Этот последний Ченрезиг растворяется одновременно от головы к сердцу и от ступней к сердцу, вливаясь вмантру;
• мантра вливается в ХРИ;
  
• различные элементы ХРИ растворяются один за другим: сперва два кружка справа вливаются в ачунг внизу слога;
• затем, снизу вверх, ачунг растворяется в ратаг;
• ратаг в ХА;
• ХА в гигу;
• гигу становится тиг лей (маленькой точечкой белого цвета), на верхушке которой находится нада (вроде маленькой искорки);
• тиг лей растворяется в нада;
• нада становится всё более крошечной и исчезает в пустоте.

Если вы не располагаете достаточным количеством времени, то вместо такого последовательного растворения, можно представлять себе, что все явления фазы зарождения исчезают сразу в пустоте.
Затем ум остаётся покоиться в отсутствии визуализации, и мы не привносим в медитацию никаких концепций, таких как: "Пустота ума – должно быть это" или "Думаю, что ум – также и ясность" и тому подобное. Мы просто остаёмся бдительными и не отвлекаемся, не следуем за мыслями, которые возникают, и не стараемся остановить их, не принимаем и не отвергаем, не надеемся и не беспокоимся.
Мы медитируем таким образом сколько желаем.



После окончания вышеописанной медитации, мы снова думаем, что мы – Ченрезиг; все существа – также Ченрезиги; мир – это Страна Блаженства; все звуки – мантра, и так далее. Но теперь это – только мысль, не визуализация.
Поём:


Потом посвящаем заслугу от медитации и желаем, чтобы она помогла нам достичь того же состояния, что и Ченрезиг, с тем, чтобы принести благо остальным.
Поём:


Наконец, мы поём короткое пожелание переродится в Стране Блаженства:


На этом заканчивается короткая версия медитации Ченрезига. Можно включить сюда любое количество других молитв, но все существенные части содержатся в этой короткой практике.






Явления возникают в двух видах:

• внешние явления – формы, звуки, запахи и так далее.
• внутренние явления – мысли и умственные события, являющиеся результатом размышления и воображения.
  

Сейчас мы признаем за этими двумя типами явлений присущую им реальность. Мы воспринимаем их как объекты, наделённые истинной реальностью, и также приписываем это качество субъекту – "я". Такая субъект-объектная двойственность фиксируется на явлениях, и они кажутся само-замкнутыми, скованные нашей верой в их реальность.
Как можно освободиться от этих пут? Позвольте явлениям быть "самоосвобождающимися". Это значит, что мы не отрицаем их, но так же и не утверждаем их. Явления – просто то, что они есть, вне всяких концепций.
Чтобы суметь принять такую срединную позицию, надо понять, как сказано, что ум – "господин явлений". Когда видимость возникает, и мы утверждаем её реальность (то есть мы убеждаемся в её действительном существовании), то именно ум делает такое утверждение. Если же мы отвергаем её реальность, то именно ум делает такое отрицание. Явления сами не утверждают, ни отрицают себя: это лишь ум принимается приписывать им существование или несуществование. Если же теперь взглянуть на суть самого ума, то мы не сможем ничего обнаружить. Мы не способны распознать в нём что-либо определённое: его сущность невыразима, она пуста.
Когда ум не пребывает в своей сущности, мы можем верить, что явления действительно существуют или же что они совершенно лишены существования. Равно и сущность человека, который утверждает или отрицает не может быть идентифицируемым объектом – "вещью", которую можно обнаружить. Не имея подлинного существования, она пуста. А потому мы не впадаем в этернализм, то есть веру в ум, как индивидуальную сущность, и в реальность эго. Это не значит, однако, что есть лишь ничто – всецелое несуществование. В этой самой пустоте возникают все явления и все мысли. А потому мы не впадаем в крайность нигилизма.
В таком видении, свободном от двух этих крайностей, явления самоосвобождаются, будучи свободным выражением пустоты ума. Таково "видение" Ченрезига – Великого Милосердного.



Наши взаимоотношения с феноменами устанавливаются на основании "шести групп чувств". Каждая группа состоит из органа восприятия, объекта восприятия и сопряжённого с ними сознания. Так что мы имеем:

• глаз, форма, зрительное сознание;
• ухо, звук, слуховое сознание;
• нос, запах, обонятельное сознание;
• язык, вкус, вкусовое сознание;
  
• кожа, осязаемое, тактильное сознание;
• ум, предмет мысли, умозрительное сознание.
  

Хотя, в действительности, и нет двойственности между объектами восприятия и сознаниями, которые схватывают их, мы полагаем раздвоение на субъект и объект. Отсюда получается различение предметов (форм, запахов, вкусов и так далее) на хорошие и плохие, приятные и неприятные. В этой классификации участвуют привязанность и неприязнь, и если мы не осознаём истинной природы такой привязанности и неприязни, то элементы шесты групп чувств кажутся само-замкнутыми и самобытными. Когда же ум распознаёт их истинную природу, они самоосвобождаются. Их появление и освобождение происходят одновременно.
Когда ум находится во власти иллюзии, привязанность нас заставляет, в результате, полагать, что воспринимаемый предмет в самом деле хорош; неприязнь принуждает нас полагать, что воспринимаемый предмет действительно плох. Феномены, однако, не утверждают каких бы то ни было качеств сами по себе. В сущности, один лишь ум – источник привязанности и неприязни, и приписываемых вещам классификаций. Сами форма, звук, запах, или вкус не обозначают себя как приятные или неприятные. Только ум добавляет свои понятия к тому, что он воспринимает при помощи чувств, и тем самым создаёт постановку привязанности и неприязни. Поскольку же сам ум пуст и фактически свободен, привязанность и отвращение столь же пусты и свободны сами по себе. Шесть групп чувств, являющихся базисом данного процесса так же пусты и самосвободны. Распознать сущность шести групп чувств вполне достаточно для того, чтобы обеспечить их самоосвобождение, не прибегая к воздействию на них.
Позволять шести группам чувств быть самоосвобождающимися – вот медитация Великого Милосердного.



Когда мы сталкиваемся с обстоятельствами, хорошими ли плохими ли, то таким же образом позволяем им самоосвободиться.
Хорошие обстоятельства – это те, которые доставляют нам радость: когда мы находимся в компании друзей или людей, которых любим, участвуем в приятной беседе, или выполняем какую-либо деятельность, которая приносит нам радость. Мы привязываемся к такой радости и придаём ей значение чего-то реального.
Когда появляется радость, то следует наблюдать за умом, который переживает её. Он пуст по сути. В этой пустоте, такие понятия как друзья, приятные слова или звуки и тому подобное не имеют какой бы то ни было реальности. Хорошие обстоятельства, следовательно, пусты. Всё, что кажется нам счастьем, лишено действительного самобытия и самоосвобождается в тот же момент, когда проявляется.
Если же взглянуть иначе, когда нам встречаются неблагоприятные обстоятельства: когда мы находимся в обществе людей, которые нас не любят, разговаривающих в неприятной для нас манере, когда мы испытываем боль или мучение, – то, если посмотреть на сущность ума, который переживает эти страдания, мы обнаружим, что он пуст. В этой пустоте, такие понятия как враги, неприятные слова, болезнь и так далее не имеют никакой реальности. Всё, что кажется страданием, лишено настоящей сущности, и самоосвобождается в то же самое время, когда проявляется.
Счастье и страдание, на самом деле, суть динамика пустого ума, не имеющего действительной реальности: а посему нам нет необходимости ни отвергать, ни принимать их.
Позволить обстоятельствам самоосвобождаться ­– вот деятельность Великого Милосердного.
Эти первые три аспекта являются тем продолжением практики, которое нам следует поддерживать на протяжение всего дня.



Практика во время сна работает с глубоким сном без сновидений с одной стороны, и со сном со сновидениям, с другой. В первом случае мы имеем дело с ясным светом, а во втором – с реальностью явлений.
Сперва мы делаем пожелание суметь осознать сновидения, которые возникнут в уме в течение наступающей ночи.
Потом, для того чтобы подготовится к практике глубокого сна, прежде, чем отойти ко сну, визуализируем себя в форме Ченрезига. Представляем, что внутри, во лбу, на уровне места между бровей, находится маленькая сфера белого света, на которой мы оставляем свой ум покоиться. И таким образом засыпаем. Если мы сумеем заснуть, не отвлекаясь от визуализации, в отсутствии мыслей, и с умом, пребывающем в пустоте, то создадим фундамент для возможности распознать ясный свет, сначала во время глубокого сна, а затем в момент смерти. Под ясным светом, говоря более понятно, подразумевают, что отсутствие мыслей сопровождается сознанием. Однако, даже если мы не добиваемся переживания этого ясного света, отсутствие мыслей и медитация на сфере белого света способствуют его возникновению. В частности, в момент смерти, мы сумеем распознать ясный свет в конце процесса проявления-продолжения-достижения.
Во-вторых, практику сновидения можно совершать, желая действительно осознать, что же нам снится в ходе самого сновидения. Следует попытаться понять, что картинки сновидения, в то самое время, как они проявляются, лишены настоящей сущности. Они – всего лишь продукт ума. После этого надлежит попробовать оставаться в медитации с таким состоянием осознанности. Аналогичным образом, мы пытаемся распознать отсутствие реальности приятных и неприятных ощущений, отсутствие реальности радости или страданий, которые мы можем испытывать в течение сна. Тем самым, происходит самоосвобождение феноменов сна. Эти феномены продолжаются, но мы больше не обманываемся на их счет, думая, что они реальны.
Если сумеем, мы так же можем визуализировать себя в форме Ченрезига и повторять мантру в ходе сновидения. Мы можем делать ту же медитацию и в бардо, и окончательно освободиться от видений "бардо природы самой по себе".
Проснувшись утром, если мы можем припомнить сны прошедшей ночи, то не ищем в них какого-то особого значения. Не считаем красивые сны хорошими или благоприятными, а неприятные сны плохими или неблагоприятными. Мы просто напоминаем себе, что сны – всего лишь иллюзорные проявления ума, свободные, по сути, от такого рода квалификаций, как "хорошие" или "плохие".
Затем мы думаем, что, в действительности, явления бодрствующего состояния обладают той же природой, что и видения сна. Феномены, хотя и появляются, не имеют подлинного, настоящего самобытия: они пусты. Откуда они берутся? Они берутся из ума, который сам пуст в сущности. Мы сейчас говорим о явлениях, как внешних, а уме – как о внутреннем. Однако, "внешнее" и "внутреннее" суть вводящие в заблуждение различения, которые, в конечном счёте, не имеют смысла.
Когда явления и ум возникают в чистом знании пустоты-ясности, это ум Великого Милосердного. Это и есть сам Великий Сострадательный.



Во время еды, представляем себя в виде Ченрезига, и всю потребляемую пищу – нектаром, преподносимым божеству. Перед едой проговариваем:





Мы видели, как присутствие Ченрезига в мире принмает разнообразные формы, причём не обязательно такие, которые выглядели бы как божественные. В Тибете, тем не менее, людей, действительно, волновала возможность обнаружить его присутствие более конкретно, и потому различных людей принято считать "эманациями" Ченрезига. Царь Сонцен Гампо и Лама Гьялсе Томе – вот два наиболее известных.
Другие мастера, такие как индийская монахиня Гелонгма Палмо и Кьергангпа, знамениты не как эманации, но в виду того особого места, которое занимал Ченрезиг в их жизнях.
Следующий короткий обзор, приводимый в хронологическом порядке, описывает жизнь каждого из этих наставников.



Во-первых, такая фигура, как Гелонгма Палмо: она жила в древней Индии, и была и по-прежнему знаменита своими сверхобычными достижениям, которых она добилась благодаря благословению Ченрезига.
Текст, озоглавленный "Мани Кхабум", сообщает, что она родилась в царской семье на северо-западе Индии. В молодости, Гелонгма Палмо захотела отказаться от своего привилегированного положения принцессы и приняла монашеский уклад жизни. Позже, она заразилась проказой, лишилась рук и ступней, и была вынуждена покинуть монастырь.
Брошенная своими слугами в далёком от людей месте, она жила в состоянии огромной безысходности. Несколько утешил её привидевшийся сон. Она увидела царя Индрабодхи, который благословил её и сказал: "Практикуй медитацию Ченрезига и получишь способность обрести высшее достижение – осознание природы ума". Послушно данному совету, Гелонгма Палмо принялась повторять ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ днём, и декламировать длинную мантру Ченрезига ночью. Она также получила непосредственные наставления от махасидхи, Льва Великолепия, который был хорошо известен своей реализацией Великого Милосердного.
Спустя долгий период практики, Гелонгма Палмо стала чувствовать глубокую усталость. Наставления, которые она выпустила, были даны ей ещё раз во сне. В этот раз ей было видение Манджушри, который сказал: "Иди в Лекар Шинпел и практикуй Ченрезига. Через пять лет ты достигнешь реализации равной реализации Тары".
Поэтому Гелонгма Палмо отправилась к указанному божеством месту, и обязалась не уходить оттуда до осуществления высшего достижения. Она продолжала повторять различные мантры Ченрезига и, вместе с тем, стала устраивать через день полные посты, воздерживаясь от воды и пищи. Это называется практикой Ньюнг Нэй. Произошло необычайное очищение. Милостью Ченрезига, она совершенно поправилась, её конечности полностью восстановились, и она получила здоровье нормальной молодой женщины. Одновременно её медитация значительно продвинулась вперёд.
В двадцать семь лет, Гелонгма Палмо добилась первой ступени бодхисаттвы и получила предсказание от Тары: "Ты сумеешь осуществить активность будд трёх времен".
Наконец, спустя многие годы медитации и аскетизма, однажды в полнолуние на третий месяц по тибетскому календарю (сагадава), ей явился Ченрезиг с одиннадцатью лицами. Его тело содержало в себе всех божеств четырёх классов тантры; поры его кожи излучали несчётное количество чистых стран. Гелонгму Палмо переполнило изумление, и тем не менее он сказала божеству: "Благородный Ченрезиг, я долгое время делала твою практику, прилагая огромные усилия. Почему ты столько ждал, прежде чем прийти ко мне?"
"С самого первого момента, как ты начала культивировать меня," – отвечал Ченрезиг, – "я ни разу не отлучался от тебя. Я все время был с тобой, но из-за кармических завес, которые как и прежде покрывали твой ум, ты не могла меня видеть".
Затем Ченрезиг наделил её своей милостью и дал новые наставления. Гелонгма Палмо обрела все качества десятой ступени бодхисаттвы, став одним с самим Великим Милосердным.
О Гелонгме Палмо продолжают вспоминать в Тибете, в особенности во время практики Ньюнг Нэй, с которой она ассоциируется. Сегодня многие люди совершают эту практику.



В Тибете первым человеком, которого стали рассматриваться как эманацию Ченрезига, был царь Сонцен Гампо, который правил в Стране снегов в первой половине седьмого столетия нашей эры. Его значение определяется главным образом тем, что он ввёл Буддизм в своей стране.
"Мани Кхабум" сообщает, что Ченрезиг явил своё воплощение в форме могущественного монарха, с тем чтобы руководить тибетским народом. Ченрезиг своим божественным взором увидел зрелость этого народа.
Сказано, что в момент зачатия он вошёл во чрево матери лучом солнца. Тогда все будды и бодхисаттвы узнали, что Ченрезиг проявился на земле на благо тибетцев. В ту же ночь его мать, царица, увидела во сне своё тело, излучающее свет, распространяющийся во всех направлениях, а боги и богини преподносили дары. Так же она увидела как солнце и луна сходятся в виде зонта, чтобы укрыть её, а множество цветов образуют ковёр. Затем она испытала непонятийную ясность.
Когда ребёнок родился, то все увидели чудесные знаки, которыми тот был отмечен; в частности, на макушке черепа у него была маленькая голова Будды Амитабхи. Позднее традиционная иконография стала изображать царя в шапке, которая предназначалась для того, чтобы спрятать ту самую голову.
Таким было зачатие и рождение царя, который, хоть и родился в семье, исповедовавшей бон, обратился в буддизм и привнёс сострадание и мягкость этой традиции в страну, имевшую репутацию варварской.
Сонцен Гампо, кроме своей жёсткой политической активности, ввёл в употребление алфавит тибетского языка через своего министра Тхонми Самбхота. Отправным для этого алфавита был санскритский. Сонцен Гампо также построил дворец Поталы и святилище Джокханг.
На примере Сонцен Гампо, олицетворения Ченрезига в человеке, мы можем лучше понять ту особую связь, что соединяет тибетцев с их любимым божеством.



Кьергангпа – лама, который жил в двенадцатом веке, был третьим держателем линии Шангпа Кагью после Кхьюнгпо Налджора и Мочокпы. У него была особая преданность Ченрезигу, и мы увидим, что его опыт напоминает опыт Гелонгмы Палмо.
"У меня есть сейчас драгоценное человеческое существование", – думал он. "Я не должен разбрасываться им понапрасну, но распорядиться им с большим смыслом. Мне следует употребить его на обретение пробуждения и претворение блага живых существ. Чтобы добиться этой цели, я принимаю обязательство всецело посвятить себя практике Ченрезига".
Сделав такое обещание, он отправился в затворничество. День и ночь Кьергангпа делал медитацию Ченрезига и повторял мантру. Ченрезиг появился перед ним спустя три с половиной года отшельничества. Кьергангпа тогда сказал ему: "Три с половиной года я лишал себя еды и сна; не прерываясь, я бубнил твою мантру и делал твою медитацию. Почему же я не мог увидеть тебя до сегодняшнего момента?"
"Две помехи не давали тебе увидеть меня", – ответил Ченрезиг, – "Первая – кармические завесы, скопившиеся в твоём уме с безначальных времён. Постепенно, медитация освободила тебя от них. Вторая – упование на то, чтобы увидеть меня. Ты медитировал и говорил мантру, ожидая моего появления и опасаясь своей неспособности добиться такого результата. Упование и страх – вот две большие преграды. На самом деле, начиная с третьего дня твоего уединения, я присутствовал в затворе, и мы не разлучались ни на одно мгновение с того времени. Но лишь сейчас обе помехи пропали".



Современник третьего Кармапы, Ранджунг Дордже (первая половина четырнадцатого века), Гьялсе Томе, так же известный как Томе Зангпо, "хороший Томе", был автором известного текста под названием "Тридцать семь практик бодхисаттвы", а также других текстов. Единодушно почитаемый тибетцами как эманация Ченрезига, он олицетворял присутствие Великого Милосердного среди людей.
Гьялсе Томе родился в провинции Цанг и, сказано, что его рождение было отмечено дождём цветов и другими чудесными знаками. В младенчестве, он естественно проявлял большую любовь к людям и животным. Подобно многим детям его возраста, его обязанностью был присмотр за овцами и яками. Однако ум Гьялсе Томе был настолько занят дхармой, что как-то раз, бросив стадо, он убежал учиться с ламой. Потом он принял монашеские обеты и получил имя Зангпо Пал.
В течение этих лет, Гьялсе Томе изучал великие предметы Буддийской философии, винаю, праджняпарамиту и мадхьямаку. Сказано, что он обладал знанием всех текстов, какие были переведены с санскрита на тибетский язык. Его ученые знания были необъятны.
Не замыкаясь в отвлечённом интеллектуализировании, он постоянно заботился о больных, бедных и нищих, непрестанно пытался облегчить их страдания. Говорится, что, когда он принимал обет бодхисаттвы – обязательство достичь пробуждения ради блага существ – земля затряслась и всё пространство заполнилось сверкающими радугами.
Затем он практиковал шесть соединений Калачакры. Лама, который наставлял его, увидел, что в продолжение многих существований Ченрезиг был главным медитационным божеством Гьялсе Томе. Лама дал ему несколько посвящений Ченрезига, а также большое количество наставлений по практике.
Каждый день Гьялсе Томе делал по сотне простираний, по сотне обходов вокруг ступы, и декламировал обращение-восхваление Тары двадцать один раз. Двадцать лет своей жизни он провёл в отшельничестве, делая практику Ньюнг Нэй и культивируя бодхичитту.
Однажды у него было видение Ченрезига с одиннадцатью лицами, что вызвало рождение глубокой реализации пустоты-сострадания в уме Гьялсе Томе. Трево Текден – один из великих учеников третьего Кармапы – сказал ему: "Ченрезиг Великий Милосердный – это ни фреска на стене, ни фигура на  танкхе. Ченрезиг, коль скоро он родился в уме существа, – это сострадание-пустота, идущие ко всем существам с таким же большим пылом, что и любовь матери к своему единственному ребёнку". Говоря таким образом, он на самом деле имел в виду самого Гьялсе Томе, видя единым с абсолютным Ченрезигом.
При любых обстоятельствах Гьялсе Томе смотрел лишь на собственные недостатки. Он никогда не говорил об изъянах других, но лишь об их достоинствах. Любовь и сострадание в нём были настолько сильны, что естественно успокаивали умы людей близлежащих окрестностей. Даже у животных пропадали страх и агрессивность. Дикие животные, олени, птицы, собаки и кошки казалось позабыли о своей взаимной вражде. Гьялсе Томе раздавал всё своё добро нуждающимся, не стараясь оставить что-либо для собственной пользы. Он отдавал одежду и даже коврик, на котором сидел, если видел, что бедное существо нуждается в этом.
Несколько его учеников, обладавших чистой кармой, в самом деле увидели в нём Ченрезига. Биография Гьялсе Томе поражает, если обратить внимание на то количество лет, которые он провёл в затворе, время, которое он посвятил учению, и число текстов, которые он сочинил. Любой из этих активностей было бы достаточно, чтобы хватило на целую жизнь.
Все современные ему ламы имели большую веру и уважение к нему, и у него было огромное количество учеников.

Эти жизнеописания – лишь немногие наиболее известные. На протяжении всей истории Тибета и также и сегодня, многие великие мастера поддерживали и поддерживают особенно тесную связь с Ченрезигом.




В данной книге мы рассмотрели многие благотворные функции медитации на Ченрезига. В качестве заключения, процитируем собственно слова самого Будды, объясняющие пользу от его мантры:
"ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ – это сердце мудрости всех будд. Это квинтэссенция пяти семейств будд и мастеров тайного пути. Наставления, которые воплощают в себе каждый из шести слогов, являются источником всех качеств и благословений, корнем всего благотворного и всех счастливых осуществлений, а также великим путём к высочайшим мирам и освобождению.
"Услышанные, даже один раз, шесть слогов совершенного мира, сердце дхармы, позволяют достичь состояния невозвращения и стать капитаном корабля, освобождающим живых существ. Более того, если животное, даже муравей, услышит эту мантру перед смертью, оно переродится в Стране Блаженства, как только закончится теперешнее существование. Как на солнце тает снег, так и вспоминание этих шести слогов в уме, пусть лишь однажды, устраняет все изъяны и все недостатки, вызванные вредоносными действиями, скопившимися в круговороте существования за целую вечность, и ведёт к перерождению в Стране Блаженства. Простым прикосновением к буквам мантры получаешь посвящение несметного количества будд и будхисаттв. Созерцание её, всего лишь однажды, делает слушание, размышление и медитацию эффективными. Явление раскрываются как дхармакая, и отворяется сокровищница активности на благо всех существ (из "Непрерывного потока дождя на благо всех существ").