Mahasudassana-Jataka.

Словами: "Всё, что на части разделимо, бренно..." – лежавший на смертном одре Учитель ответил на мольбу тхеры Ананды: "О Всеблагой, только не в этом ничтожном городишке!"
"Когда я ещё жил в Джетаване и был известен как Татхагата, – размышлял Учитель, – великий тхера Сарипутта, родившийся в деревне Нала, ушёл в ниббану. Случилось это в Бараке в день полнолуния месяца каттика. В том же месяце каттика, в день, когда луна была на ущербе, скончался великий Моггалана! Обоих моих лучших учеников уже нет в живых, и я тоже удалюсь в ниббану в Кусинаре!" В подобных размышлениях он отправился вскоре в очередное благочестивое странствие. Придя за подаянием в Кусинару, Учитель лёг на топчан, что стоял изголовьем к северу, под двумя сросшимися саловыми деревьями, и уже более не вставал. И сказал Учителю почтенный тхера Ананда: "Только не здесь, достойнейший: не уходи, Пробуждённый, в ниббану в этом ничтожном крохотном городишке, всеми позабытом и позаброшенном. Пусть, Всеблагой, твой уход в ниббану произойдёт где-нибудь ещё, в большом городе – таком, как Раджагаха, или ином". В ответ на мольбы тхеры Ананды Учитель молвил: "О Ананда! Не называй этот город "ничтожным, всеми позабытым и позаброшенным, крохотным городишком", ибо в прежние времена, когда на престоле восседал повелитель всей земли царь Судассана, я жил в этом городе, и был он в ту пору огромным. Окружавшая его стена из самоцветов достигала двенадцати йоджан протяженностью". И, уступая просьбам тхеры, Учитель поведал ему о том, что было в прошлой жизни, и изложил сутту о великом царе Судассане.
"Во времена стародавние случилось так, что великий царь Судассана вышел из своего дворца дхаммы, подошёл к находившемуся вблизи пруду, поросшему тростником, и прилёг на поставленное для него на берегу ложе из золота и серебра, изукрашенное драгоценными каменьями. Он лёг на правый бок, и более уже не суждено ему было подняться с этого ложа. Я, видя его там, царица Субхадда молвила: "Под твоей властью, государь, восемьдесят четыре тысячи городов, начиная с главного – столицы твоей Кусавати, – наслаждайся же владычеством над ними". Но сказал в ответ царь Судассана: "Не говори так, государыня. Лучше утешь меня таким советом: "Откажись от мирских притязаний и отринь суетность". И вопросила царица Субхадда: "Почему так говоришь, государь?" И ответил ей Судассана: "Потому, что сегодня я покончу счёты с жизнью".
Поминутно вытирая полные слёз глаза, царица Субхадда кое-как пролепетала слова утешения, о которых просил её царь, а после зарыдала в голос и запричитала, а вместе с ней зарыдали и заголосили все остальные восемьдесят четыре тысячи царских жён. Заплакали советник и все придворные – никто не мог удержаться от слёз, слышались только всеобщие рыдания. Но бодхисаттва, который был тогда царём Судассаной, попросил: "Полно! Перестаньте шуметь!" – и, когда все утихли, сказал, обращаясь к царице: "Не плачь же, государыня, не рыдай. Ибо всё, что состоит из частей, – вплоть до самого крохотного кунжутного семечка, – бренно в этом мире, удел же всего преходящего – разрушение". И, желая наставить царицу в дхамме, он спел ей такую гатху:

Всё, что на части разделимо, бренно,
Не миновать ему распада, тлена.
Явившись, исчезает непременно!
Успокоенье – ты одно бесценно!

В преддверии великого спокойствия, сопутствующего окончательному и вечному Исходу, царь Судассана наставил всё огромное скопление народа, сказав: "Будьте щедры в даяниях, свято храните нравственные заветы и неукоснительно блюдите посты!" И, дав такой совет своим подданным, великий царь Судассана подготовил себя к возрождению в мире богов".
Заканчивая урок дхаммы, Учитель так истолковал джатаку: "Царицей Субхаддой в ту пору была мать Рахулы, старшим сыном царя – сам Рахула, придворными – ученики Пробуждённого, великим же царём Судассаной был я сам".