|
||||||||||
|
Джатака-мала.
I. Джатака о тигрице. Арья Шура. Перевод с санскрита А. Баранникова, О. Волковой. Изд. 2-е, доп. 2000г.   Наш Владыка ещё в прежних рожденьях всей своей сущностью был исполнен безграничной и бескорыстной любви ко всему живому; он жил душою в каждом существе. Поэтому мы должны быть проникнуты величайшею верою во владыку Будду. Вот как повествуется о следующем подвиге, совершённом Владыкой в его прежнем рожденье, подвиге, восхваляемом моим учителем, почитателем трёх сокровищ1, достигшим всеобщего высокого уважения своим глубоким изучением добродетели и любви своего учителя – своей высокодобродетельной жизнью. Владыка наш, будучи ещё бодхисаттвой, в соответствии со своим высочайшим обетом, осыпал мир излияниями своего сострадания: дарами, добрыми словами, помощью и другими безупречными деяниями, проявлениями своей проникновенной мудрости. Он принял рождение в великом, высоковыдающемся брахманском роде, отличавшемся чистотою жизни вследствие преданности своим религиозным обязанностям. Очищенный надлежащим образом джатакарманом2 и другими священными обрядами, он вырос и благодаря природной живости ума, превосходной помощи в занятиях3, своему высокому рвению к знанию и усердию очень быстро достиг степени учителя в восемнадцати областях знания4 и во всех искусствах, которые соответствовали традициям его благородного рода. 1. Был чтим он
брахманами как само священное писанье, а кшатриями –
словно царь их5;
для народа был он словно бог тысячеглазый, для
тех, кто к знанию стремился, –
благодетелем-отцом. Благодаря своей чрезвычайно счастливой судьбе он
достиг поразительной славы, почестей и богатства. Но бодхисаттва, ум
которого был погружён в изучение святого закона, познавший отречение от
мира, не наслаждался этими благами.
2. Разум его был прежней жизнью просветлён, он видел в наслаждениях земных источник многих зол и потому, покинув [жизнь] домохозяина ашрама6, словно она была болезнью, своим присутствием возвышенность лесистую украсил. 3. И там своею отрешённостью, спокойствием души, столь просветлённой мудростью глубокой, он словно наставлял народ, который из привязанности к злым делам утратил добродетели спокойствие. 4. Спокойствие, проникнутое дружеской приязнью ко всему живому, казалось, изливалось из него и находило доступ в сердца зверей лесных; словно отшельники-аскеты, там жили звери хищные, забыв взаимную вражду. 5. Своею жизнью добродетельной, и чистотою чувств, удовлетворённостью, и состраданьем достиг того он, что даже незнакомым людям, живущим в мире, дорог стал, равно как и весь мир был дорог для него. 6. От скромности его желаний зависть была неведома ему: он был свободен от стремлений к наслажденью, выгоде и славе, сердца самих богов склонил он к поклонению и вере. 7. Услышав, что он сделался отшельником-монахом, люди, сердца которых привлекли к нему его высокие достоинства, оставив семьи и родных, к нему стекались и, как спасенья, добивались счастья сделаться его учениками. 8. По мере сил своих учил учеников он поведенью доброму и целомудрию, обузданью чувств своих, средоточению вниманья, удалению от мира, а также углублённым размышлениям о дружелюбии и прочем7. Однажды, когда большинство его учеников, число которых очень возросло, было наставлено им на прекрасную стезю спасения и достигло уже совершенства; когда народ был направлен им на благой путь отречения от мира; когда врата погибели были как бы закрыты и, напротив, путь к блаженству словно превратился в широкую царскую дорогу, Великосущный гулял в сопровождении Аджиты, своего тогдашнего ученика, среди поросших кустарником горных пещер, столь располагающих к созерцанию, желая насладиться существующим порядком вещей. 9. И увидел он в
пещере горной тигрицу молодую, которая пришла в
изнеможенье полное от мук родильных и двигаться была не в силах.
10. От голода её глаза ввалились, бока запали у неё глубоко; и даже на своих столь маленьких детёнышей она смотрела как на пищу. 11. И с жаждой молока её сосцов к ней приближались дети, доверчиво, без страха, как к матери, – она же, как врагам, грозила им раскатами ужаснейшего рёва. 12. Бодхисаттва, увидав её, как ни был твёрд он духом, от сострадания в великой скорби задрожал, как от землетрясения дрожит царь гор. 13. Какое это чудо, что милосердные душой, способные твёрдость полную хранить в страданиях великих личных дрожат при виде самых незначительных страданий ближних! И бодхисаттва, в волненье повторяя слова, тут обратился к своему ученику с такою речью, проникнутой великим состраданьем и проявившей чудесное величие его природы: "Милый! Милый! 14. Смотри, как лишена
достоинств всех сансара! Животное ведь это от
голода готово съесть и собственных детей, закон любви тем преступая!
15. Увы! О сколь ужасна себялюбия жестокость, из-за которой даже мать своих детей пожрать готова! 16. Да как же можно воспитать врага такого, как себялюбие, если из-за него мы можем сделать шаг к подобным действиям? Дойди ж скорей и поищи где-нибудь что-либо, чем утолить ей муки голода прежде, чем она успеет погубить своих детей и самое себя. Я в это время постараюсь удержать её от безумного поступка". И тотчас же тот ученик послушно отправился на поиски пищи. А бодхисаттва, под этим предлогом отослав ученика, так стал размышлять: 17. "Зачем искать мне
мяса у кого-нибудь
другого, если моё всё тело
пригодно для этой цели? Удастся ли ему добыть что-либо, от случая
зависит, а я возможность потеряю долг исполнить свой. К тому же:
18. Ведь бренно, тленно и бессильно наше тело; оно является источником страданий, оно неблагодарно и всегда нечисто. И кто не рад его употребить на благо ближних, тот не достоин называться мудрым. 19. Мы можем мимо проходить и не заметить ближнего страданий, либо когда привязаны мы слишком к наслажденьям личным, либо когда нет сил помочь. Но не могу я счастлив быть, когда страдает ближний; и, если у меня возможность есть помочь, зачем стою я равнодушно? 20. Когда бы равнодушным я остался к горю даже злодея, погружённого в страдания, меж тем как у меня была б возможность облегчить их, то по свершении такого злодеянья огнём великим бы горело моё сердце, как сухой кустарник! 21. И потому падением с утёса лишу я жизни своё ничтожнейшее тело; и тем от пожирания детей тигрицу я избавлю, а детей – от матери голодной. И более того: 22. Примером будет то для всех, кто жаждет блага мира, и поощреньем пламенным для слабосильных; радостью для тех, кто сам способен на великие жертвы; для благородных сердцем же – призывом увлекательным. 23. Это вызовет уныние огромных полчищ Мары и радость светлую у тех, кто добродетель будды любит; то будет посрамленьем всех погрязнувших в делах своекорыстных, себе несущих гибель себялюбием и вожделеньем. 24. Поднимет это веру приверженцев лучшей колесницы8 и в изумление повергнет тех, кто глумится над самоотверженностью; расчистит путь широкий к небу на радость тем, кто сам стремится к самоотречению. 25. "Когда же я смогу принесть добро какое-либо ближним и телом собственным моим?" – таково страстное моё желанье было; и вот теперь столь близко осуществление его и достиженье совершенной мудрости. К тому же: 26. Если истинно то, что решение моё проистекает не из самолюбия, не из желанья славы, не из стремления достигнуть неба иль земного царства и не из жажды вечного блаженства для себя, а только из стремленья к благу ближних9, 27. То пусть чрез это у меня не иссякнет сила в одно и то же время уничтожать страданья мира и счастье давать ему, подобно солнцу, что рассеивает тьму и миру свет дарует! 28. Войду в преданья я и обо мне рассказывать повсюду будут, когда увидят добродетели мои; творить я вечно буду благо миру и к счастию вести его". 29. Решив так, он радости исполнился, что и кончиною своей он может ближним благо принести, и, тело бросив вниз, привёл тем в изумленье даже спокойные сердца богов. Шум от падения тела бодхисаттвы возбудил любопытство и гнев тигрицы, и она, перестав думать об умерщвлении своих детей, стала озираться по сторонам. Увидев бездыханное тело бодхисаттвы, она быстро подскочила к нему и стала его пожирать. Когда же ученик его, так и вернувшийся без мяса, не видя своего учителя, стал озираться кругом, он увидел бездыханное тело бодхисаттвы, которое пожирала молодая тигрица. И хотя он был поражён великой горестью и скорбью, однако удивление перед величием необычайного подвига оттеснило эти чувства и выразилось в следующих прекрасных словах, которые как бы сами излились из его души, проникнутой преклонением перед добродетелями учителя: 30. "О сострадание
великое к погрязшему в пороках миру! Сколь
поразительно Великосущного пренебрежение к благу своему! О твёрдость
добродетельных, достигшая в нём высочайшей степени, разрушившая славу
громкую его врагов!
31. Как мягок от природы он и в то же время стоек, любовь, страха лишённая, которой вся основа-добродетель! О сколь высокого почтения достойно его тело, и до того великое своими добродетелями! 32. Как мягок от природы он и в то же время стоек, как земля! Не мог спокойно видеть он страданий ближних! Увы, как ясно видна в этом совершенном блеске его душевной силы моя грубость. 33. Отныне мир оплакивать не должно, нашедший в покровителе таком опору твёрдую. Теперь Манматха10, верно, вздохи испускает, обеспокоенный боязнью поражения своего! Да преклонимся мы перед этим Великоблаженным, защитником всего живого, исполненным всеобъемлющего сострадания, несравненным, ставшим бодхисаттвой ради живых существ". Потом он поведал о случившемся своим соученикам. 34. Тогда его ученики,
лица которых просияли изумлением пред подвигом
его, а также и гандхарвы11,
якши12,
наги13
и цари богов покрыли землю,
на которой кости драгоценные его покоились, венками, украшениями,
одеждами, дождём из порошка сандала...
Таким образом, ещё в прежних своих рождениях. Владыка наш всей своей сущностью был исполнен безграничной и бескорыстной любви ко всему живому; он жил душой в каждом существе. Поэтому мы должны быть проникнуты великой верой во владыку Будду. ["И родившаяся в нас вера во владыку Будду должна в нас пробудить величайшую радость; ибо таким образом мы как должно исправляем свою веру", – с этими словами должно нам предлагать этот рассказ. Точно так же следует с благоговением слушать святой закон, так как он достался нам лишь благодаря свершению сотен трудных подвигов. Также и в проповеди о сострадании должно сказать: "Сострадание, побуждающее нас к деяниям на благо ближних, способно проявить дивное величие нравственной сущности".]14 \
Примечания.1 – Три сокровища буддизма – Будда, его учение (дхарма) и
религиозная община (сангха). 2 – Джатакарман – обряд, совершаемый при рождении
ребёнка и заключающийся в том, что ему трижды смазывают язык топлёным
маслом, читая при этом соответствующие молитвы. 3 – "...Превосходной
помощи в занятиях..." – имеется в виду помощь со
стороны родителей и лучших наставников. 4 – Восемнадцать
областей знания включают в себя четыре Веды, шесть Веданг, четыре
Упаведы, пурины (эпические поэмы космогонического содержания), ятихаса
(предания), ньяя (наука о правильном рассуждении) и миманса
(философская система, занимающаяся интерпретацией ведического ритуала и
текста). 5 – Слово брахман, кроме данного в
переводе значения "Веды", "священные тексты" также имеет значение
"мировая душа, первичная реальность". Таким образом, эту строку можно
также перевести: 6 – Домохозяин ашрама – вторая ступень жизни брахмана,
когда он живет в доме, являясь главой семьи и выполняя обычные
обязанности брахмана. Согласно установлениям индуизма, жизнь брахмана
делилась на четыре ступени, так называемые ашрамы: 7 – "...О дружелюбии и прочем..." – речь идёт о четырёх
"безграничных, неизмеримых созерцаниях", положительных состояниях
психики, называемых также брахмавихара – "высочайшие, божественные
состояния, возвышенные настроения", а именно: доброжелательность,
дружелюбие, альтруистическая радость, сострадание и беспристрастие,
которые достигаются созерцанием и составляют одновременно его
содержание. Объектом этих созерцаний являются все живые существа. 8 – Лучшая
колесница, или "лучший путь" – путь бодхисаттвы,
преисполненного любви и милосердия к страдающему миру, идеал махаяны, в
отличие от узкоэгоистического пути архата, достигающего
просветления только ради себя самого. 9 – "...Из
стремленья к благу ближних". – Можно перевести
также "достижение высшей цели". Очевидно, автор "Гирлянды джатак" имел
в виду оба значения, ибо для бодхисаттвы высшей
целью является благо ближних. 10 – Манматха – "волнующий душу", один из
эпитетов бога любви Камы, слившегося в буддизме с Марой. 11 – Гандхарвы (пали. гандхабба; санскр. gandharva, гандхарва букв. "тот, кто питается запахом"; тиб. dri za, букв. "Питающийся ароматом", "Тот, кто питается запахом"). Небесные виночерпии богов. Гандхарвы также очень музыкальны и любят пение. В тибетском языке есть такие выражения: пение гандхарва (тиб. dri za'i glu dbyangs), мелодичные песни гандхарвов (тиб. dri za'i dbyangs snyan). Обликом Гандхарвы подобные людям, но на голове имеющие один pог и чpезвычайно любят запах благовоний. Город Гандхарвов – синоним миража, грёз, при этом в Индии существовало поверье, что тому, кто увидит в воздухе этот призрачный город, грозит несчастье или гибель. Гандхарвы являются также существами бардо. 12 – Якши – полубожества, выступавшие
иногда благожелательными, иногда враждебными к людям; индийцы верили,
что они могут по желанию принимать любой облик. В буддизме
рассматривались как один из классов живых существ, рождение в котором
зависит от деяний прошлой жизни; они могут воспринимать учение будды и
достигать нирваны. 13 – Наги
(санскр. nāga; тиб.
klu, na ga; кит.
лун). Наги способны принимать человеческую
форму, но обычно
имеют змеевидную. Наги существую двух типов,
собственно Наги и Ньены.
|
||||||||||
|
