Так было однажды услышано мною. Победоносный, находясь в Магадхе, вскоре после обретения буддства, глубоко задумался. "Живые существа, – размышлял он, – вот уже длительное время поглощены суетностью мирских дел, так что очень трудно наставить и исправить их. Поэтому нет никакой пользы от моего пребывания в этом мире. И чем нирвана с остатком бытия, лучше полная, конечная нирвана".
Но как только Победоносный подумал об этом, божествам – обитателям мира Брахмы – стали известны его мысли. Божества спустились с небес, и пришли туда, где находился Победоносный. Подойдя к нему, они распростёрлись ниц в приветствии и, сложив молитвенно ладони стали настоятельно просить Победоносного привести во вращение колесо Учения.
На это Победоносный сказал им:
– О боги мира Брахмы! Живые существа, [люди], полностью одолены греховной нечистью, они привержены к мирским благам, и у них отсутствуют помыслы о высшей мудрости. Так что даже моё пребывание в этом мире бесполезно. Поэтому-то и думаю, что лучше мне перейти в Нирвану.
Но боги мира Брахмы возразили на это Победоносному следующее:
– О Победоносный! И время настало обращать в истинную веру, показав переполненное море Учения, водружённый стяг Учения. И огромное множество живых существ жаждут спасения. Так почему же ты, Победоносный, помышляешь о нирване, а не становишься спасителем и прибежищем их, пребывающих в безнадёжной слепоте?
И было рассказано Победоносному следующее.
– О Победоносный! Давным-давно, бесчисленное количество кальп назад, в стране Джамбудвипе правил великий царь по имени Канашинипали. Под властью царя Канашинипали находилось множество вассальных князей и восемьдесят четыре тысячи городов. И имелось у того царя во дворце двадцать тысяч жён и наложниц, а кроме того, было у него десять тысяч великих советников. Обладая великим милосердием, царь для всех своих подданных был подобен отцу с матерью.
Как-то раз он подумал: "Поскольку я являюсь владыкой живых существ и эти многочисленные люди уважают и любят меня, то сотворю я им всем пользу через великую драгоценность святого Учения". И повелел тут царь одному из своих советников объявить повсюду: "Кто обладает знанием святого Учения и наставит меня в нем, тому дам все, что он пожелает".
Тогда некий брахман по имени Лиудуча подошёл к воротам дворца и заявил:
– Я знаю святое Учение.
Услышав эти слова, царь вышел встретить брахмана. Он почтительно приветствовал его и усадил на разостланный ковёр. Когда брахман сел, царь, сопровождаемый свитой, сложил вместе ладони и сказал:
– О великий учитель! Настало время открыть и преподать святое Учение нам, омрачённым духовным невежеством.
Брахман ответил царю такими словами:
– Те знания, которыми я обладаю, просто так не поддаются изучению. Если ты хочешь их усвоить, только слушая, то из этого ничего не выйдет.
Царь сказал:
– Так объясни, что же ты хочешь, и я выполню все твои требования. На это Брахман ответил царю следующее:
– О великий царь! Если ты сможешь вставить в своё тело тысячу светильников и тем совершить жертвоприношение, то я наставлю тебя в Учении.
Безмерно обрадовался царь согласию брахмана. Он приказал гонцу сесть на слона, способного проходить расстояние в сто тысяч йоджан, и объявить по всей Джамбудвипе, всем вассальным князьям и всему простому народу следующее:
"Царь Канашинипали ради постижения Учения через семь дней, в мясе своего тела сделав отверстия, вставит в них тысячу светильников".
Вассальные князья и весь народ, услышав эти слова, были охвачены глубокой скорбью. Они пришли к царю и, поклонившись ему, сказали:
– Как слепец опирается на поводыря, а дитя опирается на мать, так и в этом мире все живое опирается на тебя, царь! Когда не станет тебя, о великий, к кому же прибегнем мы в поисках защиты? Ведь если тысячу светильников вставишь в тело, то, без сомнения, расстанешься с жизнью. Зачем же ты хочешь ради какого-то брахмана покинуть все живые существа этого мира!? Царские жёны, сыновья, престолонаследник, пятьсот человек свиты и десять тысяч советников, сложив ладони, также стали молить царя не слушать брахмана. Но царь был твёрд в своём решении и не изменил его.
– Когда я стану буддой, – произнёс он, – то обязательно спасу всех вас. Тут множество людей, поняв, что царь твёрд в своём решении, преисполнились глубокой скорби и, стеная, упали на землю.
Царь же, не отказавшись от своего намерения, сказал брахману:
– Пришло время вставить тысячу светильников в моё тело, делай отверстия! Тогда брахман, сделав отверстия в теле царя, смочил в масле фитили светильников. Люди, видя это, пали на землю, будто рухнувшая гора. А царь сказал брахману:
– О великий учитель! Яви своё милосердие и сначала преподай мне Учение, а затем уже вставляй светильники. Ведь если я расстанусь с жизнью, то не смогу выслушать наставлений в Учении.
И тут брахман произнёс такие шлоки:


Как только эти шлоки были произнесены, царь безмерно возрадовался и от всего сердца произнёс такой обет:
– Учение я ищу лишь для обретения буддства. Когда же стану воистину буддой, то лучами мудрости озарю живые существа, омрачённые духовным невежеством.
И как только царь произнёс этот обет, страшно содрогнулись земля и небеса. Сотрясение это докатилось до дворца богов мира Брахмы. Боги спустились с небес и приблизились к месту принесения тела в жертву. Там они увидели тело бодисаттвы, столь жестоко истерзанное. Собравшиеся боги заполнили всё верхнее небо. Дождём выпали слёзы рыданий, дождём же выпали и небесные цветы, принесённые в жертву богами.
Владыка богов Индра приблизился к царю Канашинипали и, произнеся различные восхваления, спросил:
– О великий царь! Не сожалеешь ли ты о том, что тебе пришлось перенести столь жестокие мучения? – Не сожалею, – отвечал царь.
Тогда Индра сказал:
– Великий царь, могу ли я верить твоим словам о том, что ты не сожалеешь, когда твоё тело содрогается от боли?
В ответ на это царь произнёс:
– Если я не испытываю ни малейшего сожаления о содеянном, то пусть эти раны на моём теле бесследно заживут. И тотчас же на теле царя не осталось и следа ран.
– Царь того периода был ты, Будда – сказал Индра Победоносному. И если ты, Победоносный, и в прежние времена ради обретения Учения для живых существ шёл на нестерпимые муки, то почему же сейчас полностью лишаешь живые существа света Учения, помышляя о нирване?! И поведал Индра следующую историю.
– О Победоносный! В давно прошедшие времена в стране Джамбудвипе жил великий царь по имени Цилинг-Гирали. Ему подчинялись вассальные князья и восемьдесят четыре тысячи городов. Было у того царя во дворце двадцать тысяч жён и наложниц, престолонаследник, пятьсот сыновей и десять тысяч великих советников. Обладая милосердием, царь заботился о всех своих подданных, как родители заботятся о своём единственном сыне. Почитая и любя святое Учение, тот великий царь повелел однажды своему советнику обнародовать следующий указ:
"Если тот, кто сведущ в сутрах или в святом Учении, наставит меня, то он получит всё, что пожелает".
После обнародования этого указа к воротам царского дворца явился брахман по имени Лиудуча и сказал:
– Я сведущ в святом Учении и наставлю всякого, желающего выслушать его.
Безмерно обрадовался царь. Он сам вышел встретить брахмана, приветствовал его земным поклоном и, произнося учтивые слова, ввёл брахмана во дворец. Там он усадил его на разостланный ковёр и, сложив вместе ладони, произнёс:
– О великий учитель! Прошу, наставь меня в святом Учений. Брахман ответил царю:
– Долгое время я подвергал своё тело различным мукам и только тогда постиг святое Учение. Поэтому, великий царь, если ты желаешь приобщиться к святому Учению, то простого слушания недостаточно, чтобы постигнуть его. Царь, сложив вместе ладони, сказал:
– Объясни, что же ты хочешь, учитель, и тебе всё будет дано полной мерой. И тогда брахман ответил следующее:
– Если своё тело проткнёшь тысячью гвоздей, то я передам тебе святое Учение.
– Да будет так, – произнёс царь, – через семь дней я свершу это дело.
Он тут же приказал четырём гонцам сесть на слонов, способных проходить расстояние в восемьдесят четыре тысячи йоджан, и объявить по всей Джамбудвипе следующее: "Великий царь Цилинг-Гирали через семь дней, от сего дня считая, проткнёт своё тело тысячью гвоздей".
Советники и многие простолюдины, услышав это, пришли к царю и взмолились:
– Все мы, обитающие в этом мире, наслаждаемся благом и счастьем только благодаря царским добродетелям и милостям. Просим тебя, о великий царь, подумай о нас и не протыкай своё тело тысячью гвоздей. Тут и царские жёны, и дворцовые слуги, престолонаследник, царевичи и советники  – все стали упрашивать царя, говоря при этом:
– О великий царь! Подумай о нас в милосердии своём, негоже ради одного человека лишать себя жизни и бросать всех своих подданных. В ответ на это царь произнёс следующее:
– Долгое время пребывая в сансаре, я бесчисленное количество тел напрасно перевёл. Куча белых костей от тел этих, убитых то страстями, то гневом, то омрачённостью духа, громоздится выше горы Меру. Из моих отсечённых голов больше вытекло крови, чем воды в пяти реках; слёз, выплаканных мною, больше, чем воды в четырёх морях. Самыми разными способами я бесполезно растрачивал свои тела и жизни, но ни разу не потратил жизни ради святого Учения. Сейчас я проткну тело гвоздями, чтобы стать буддой. Затем, когда обрету буддство, то мечом мудрости отсеку от всех вас болезни прегрешений. Так почему же вы ставите препятствия моим помыслам о духовном пробуждении? И многочисленные собравшиеся ничего не смогли возразить на эти слова.
Тогда царь обратился к брахману и сказал:
– О великий учитель! Будь милосерден ко мне. Сначала преподай святое Учение, а затем уж протыкай моё тело железными гвоздями. Ведь если я расстанусь с жизнью, то не смогу выслушать наставлений в Учении.
И брахман тогда произнёс следующие шлоки:


Произнеся эти шлоки, брахман пронзил тело царя тысячью железных гвоздей. Тут вассальные князья, советники, многочисленные окружающие, видя свершившееся, пали на землю, подобно рухнувшей горе. Стеная, в полном беспамятстве катались они по земле.
В это время на шесть ладов содрогнулись земля и небеса, пришли в изумление боги мира чувственных ощущений и мира чистых форм. Все они спустились с небес и приблизились к бодхисаттве. Видя, на какие великие муки обречено тело во имя Учения, заплакали боги, дождём выпали их слёзы, и принесли они жертвоприношение небесными цветами.
В это время к царю подошёл владыка богов Индра и спросил:
– Великий царь проявил чрезвычайное рвение и страданиями пренебрёг. Ты свершил это ради Учения или желая стать Чакравартином или царём мар? А может быть, желая стать Брахмой или Махешварой?
И царь ответил так:
– Мой поступок совершён не из желания насладиться благами трёх миров, а из желания, обретя благую заслугу, стать буддой.
Тогда Индра сказал:
– Если я вижу, как тело царя содрогается от мук нестерпимых, то могу ли верить его словам о том, что он не сожалеет о содеянном?
И ответил на это царь:
– Если правдивы мои слова и я действительно не испытываю чувства сожаления, то пусть моё тело станет, как и прежде, не имеющим ран.
И как только царь произнёс это, тело его приняло прежний вид, что преисполнило радостью богов и людей.
– Победоносный, [– сказал затем Индра, –] если ты обладаешь полным морем Учения и безмерны твои добродетели, то почему же помышляешь оставить множество живых существ и, даже об Учении им всем не поведав, перейти в нирвану?
[И рассказал следующую историю.]
Победоносный, давным-давно, бесчисленное количество кальп назад, в стране Джамбудвипе у великого царя по имени Брахмадева был престолонаследник, которого звали Дамгама. Царевич чтил и любил святое Учение, но, хотя повсюду искал его, найти никак не мог. Из-за этого он мучился и пребывал в печали.
Владыка богов Индра, прознав об этих помыслах царевича, принял обличье брахмана и, придя, к воротам царского дворца, сказал:
– Я знаю святое Учение и могу наставить в нём. Услышал это царевич и вышел встретить брахмана. Он отдал брахману земной поклон, ввёл его во дворец и усадил на разостланный ковёр. Затем царевич сложил вместе ладони и, обращаясь к брахману, сказал:
– О великий учитель! В силу своего милосердия наставь меня в святом Учении.
На это брахман отвечал:
– Наставление в Учении, равно как и изучение его, – дело очень трудное. Хотя наставника ты и нашёл, но познать Учение нелегко, просто так это дело не делается, одного желания выслушать Учение недостаточно.
– Объясни, великий учитель, чего же ты хочешь? – спросил брахмана царевич. – И если ты пожелаешь моё тело, жену или даже сына – всё предоставлю по твоему приказу, ни капли не жалея об этом. Тогда брахман оказал:
– Если ты прыгнешь в огненную яму глубиной в десять локтей, полную горящих углей, и тем совершишь жертвоприношение, то преподам тебе святое Учение. И царевич тотчас же распорядился приготовить большую огненную яму, как то повелел учитель.
Когда царь, царица, советники и придворные услыхали такое, они сразу же потеряли телесный и душевный покой. Все они пришли во дворец к царевичу, стали его умолять и брахмана настойчиво упрашивать [не совершать подобное жертвоприношение].
– О достопочтенный, – говорили они, окружив брахмана, – яви нам своё милосердие и не заставляй престолонаследника прыгать в огненную яму. Потребуешь ли ты свиту жён, девушек или даже жизней наших – всё тебе будет дано. Но брахман сказал:
– Я никого не принуждаю и ничего неподобающего не делаю, всё зависит от рвения царевича. Если он сможет подобное совершить, то наставлю [его] в Учении; если же не сможет, то и Учения не преподам. Убедились окружающие в том, что намерение царевича непоколебимо, и в горести умолкли.
Тогда царь послал гонца на слоне, способном пройти расстояние в сто тысяч йоджан, объявить по всей Джамбудвипе следующее: "Престолонаследник Дамгама через семь дней, считая от сего дня, ради постижения Учения прыгнет в огненную яму. Кто хочет узреть это, пусть быстрее приходит".
Услышав такую весть, вассальные князья и множество простых подданных разразились слезами. Даже больные и немощные, ведя один другого, пришли к царевичу. Все они, преклонив правое колено и сложив вместе ладони, произнесли в один голос:
– О царевич! Ты являешься нашей опорой. Если ты, который для нас подобен отцу и матери, прыгнешь в огненную яму, то все подданные лишатся покровителя и прибежища. Из-за одного человека не осироти всех своих подданных!
На это царевич ответил собравшимся следующее:
– В течение длительного времени пребывая в сансаре, я сменил бесчисленное количество тел. Когда рождался мире людей, то необузданными страстями приносил зло и вред одному своему телу за другим. Рождался в мире богов, но сколько душевных мук я испытывал, когда время жизни [в облике] божества истекало и приходилось расставаться с желанным существованием. Когда рождался в аду для живых существ, то подвергался сожжению на огне, кипячению в котле, мучительному разрезанию на куски мечами и другим острым оружием, погружению в ядовитые воды; [мне приходилось] карабкаться вверх по лезвиям мечей, ежедневно умирать бессчётное число раз. Невозможно рассказать о тех мучениях, которые испытывал я от болезней и смертей. Когда рождался в мире претов, то также подвергался различным нестерпимым телесным мукам. И, в мире животных рождаясь, мои тела пропадали впустую. Часто, тяжёлой кладью нагруженный, испытывал жестокие муки от того, что ничего, кроме травы, не имел в пищу. Но хотя тела и жизни впустую расточал, никогда не возникало у меня благих помыслов о святом Учении. Сейчас же я это зловонное тело ради Учения приношу в жертву, поэтому не препятствуйте осуществлению моих помыслов о духовном пробуждении. Ради обретения буддства я это тело целиком отдаю, когда же буддство обрету, то вам отдам тело Учения. И многочисленные окружающие ничего не могли возразить на эти слова царевича.
Когда огненная яма была наполнена до краёв горящими углями, царевич сказал брахману:
– О великий учитель! Наставь меня прежде в святом Учении, ибо если я расстанусь с жизнью, то не смогу уже выслушать слова об Учении.
Тогда брахман произнёс следующие шлоки:


Как только брахман кончил говорить, царевич тотчас же собрался прыгнуть в огненную яму.
Но в это время Индра и Брахма, удержав его с обеих сторон под руки, сказали:
– О царь! Все живые существа Джамбудвипы твоими милостями пребывают в великом благе. Если ты прыгнешь в огненную яму, то для всех подданных будет это подобно смерти отца и матери. Почему же ты оставляешь всех подданных и хочешь прыгать в огненную яму?
– Посмотрел царевич на владыку богов и на множество окружающих и произнёс:
– Не чините препятствий моим помыслам о наивысшем духовном пробуждении.
Никто не смог возразить ни слова в ответ, и царевич немедля прыгнул в огненную яму.
Страшно содрогнулись тут земля и небеса, зарыдали небожители, и их слёзы дождём выпали на землю, а на месте огненной ямы оказалось озеро, покрытое цветами. Посередине того озера на лотосе восседал царевич. Боги же ниспослали дождь из райских цветов, которые усыпали землю по колено.
– Царь Брахмадева того периода, [– сказал Индра, –] твой нынешний отец Шудходана. Мать царевича того периода – твоя мать Махамая. Царевич и престолонаследник того периода – ты сам, Победоносный. Победоносный, тогда ты стремился святое Учение обрести для защиты и спасения всех живых существ. Почему же ныне, обретя полное совершенство, ты не хочешь оросить дождём Учения многочисленные живые существа, пребывающие в мучениях, а помышляешь о Нирване?
– Победоносный, [– продолжал затем Индра, –] давным-давно, несчётное количество кальп назад, в стране Варанаси обитало пятьсот риши. Наставник этих риши по имени Удпала испытывал большое желание познать святое Учение и следовать ему. С этой целью он бродил повсюду и провозглашал следующее:
"Кто владеет святым Учением и преподаст его мне, тот получит всё, что пожелает".
Как-то раз пришёл к нему один брахман и сказал:
– Я знаю святое Учение. Если желаешь, то преподам его. Услыхав это, риши Удпала, сложив вместе ладони, попросил брахмана:
– Будь милостив ко мне и преподай мне святое Учение. На это брахман ответил:
– Усвоить Учение очень трудно. Только испытав много страданий, можно проникнуть в него. Поэтому недостаточно простого желания выслушать Учение. Если ты всем сердцем желаешь постичь его, то должен сделать так, как я распоряжусь.
– Неукоснительно сделаю так, как распорядится великий учитель, – сказал риши Удпала.
– Если ты, – продолжал брахман, – содрав с себя кожу, сделаешь из неё бумагу для письма, из кости своей – перо, а из крови – чернила и запишешь Учение, преподанное мной, то наставлю тебя в Учении.
Услышав эти слова, риши необычайно обрадовался и, чтобы почтить Учение Татхагат, содрал кожу свою и сделал бумагу для письма, из кости своей сделал перо, а из крови – чернила и сказал:
– Жизнь моя к концу подходит, побыстрее наставь в Учении!
И брахман произнёс следующие шлоки:


Как только шлоки были произнесены, риши Удпала записал их и сделал известными по всей Джамбудвипе, дабы люди эти шлоки изучали и ревностно следовали указанному в них.
Победоносный! [– сказал Индра. –] В той жизни, в то время, ты ради множества живых существ самозабвенно искал святое Учение. Почему же сейчас, Учение не преподав, всех оставляешь и намереваешься перейти в нирвану? [И поведал следующую историю.]
Давным-давно, такое число кальп назад, что считать не пересчитать, мерить не перемерить, в стране Джамбудвипе был царь по имени Шиби. Дворец того царя назывался Дэваварта, и было там собрано бесчисленное количество всякого рода ценностей. Этот царь распространил своё владычество на всю Джамбудвипу. Ему подчинялось восемьдесят четыре тысячи вассальных князей и шестьдесят тысяч земельных округов с восьмьюдесятью тысячами больших городов. Было у царя во дворце двадцать тысяч жён и наложниц, пятьсот сыновей и десять тысяч великих советников. Добротой и великой милостью не обходил царь ни одного из своих подданных.
В то время владыка богов Индра, утратив пять качеств, присущих телу божества, был очень опечален и удручён тем, что жизнь его на небесах приходит к концу. Вишвакарма, заметив это, спросил Индру:
– Почему ты так опечален и угнетён? На это Индра ответил:
– Моя жизнь на небесах близится к концу, и приметы предвещают смерть, а в мире исчезло Учение Будды; нет в мире также и бодхисаттвы  – не знаю, у кого искать мне защиты, потому и пребываю в печали.
Тогда Вишвакарма сказал:
– О владыка богов! В стране Джамбудвипа живёт великий царь по имени Шиби, следующий поведению бодисаттвы. В силу своей верности обетам и ревностного прилежания он непременно обретёт буддство. Если к его защите прибегнешь, то он, вне всякого сомнения, станет твоим защитником и избавит тебя от препятствий на пути духовного освобождения.
– Сначала следует удостовериться, – произнёс Индра, – действительно ли он бодхисаттва, поэтому я думаю испытать его. Ты, Вишвакарма, обернись голубем, а я обернусь ястребом и буду гнаться за тобой. Ты же лети прямо к тому царю и проси у него убежища, а я царя испытаю и выясню, ложь ли, [что он следует пути бодхисаттвы], или правда.
– О владыка богов! – возразил Индре Вишвакарма. – Великое существо – бодхисаттву – должно чтить жертвоприношениями, а не чинить ему вред. Поэтому негоже столь трудным делом наносить ущерб бодхисаттве.
На это Индра ответил следующей шлокой:


После того как он произнёс эти слова, Вишвакарма обернулся голубем, а Индра – ястребом, который стал преследовать голубя. Когда казалось, что ястреб вот-вот схватит голубя, тот с жалобным криком влетел царю прямо под мышку и взмолился о спасении своей жизни. Сразу же за ним появился ястреб, сел около царя и сказал ему:
– Голубь, что влетел к тебе, царь, – моя пища, поэтому отдай мне его побыстрее, я очень голоден.
– Я дал клятву, – отвечал царь, – не выдавать никого, кто прибег к моей защите, не отдам и этого голубя. Тогда ястреб сказал:
– Царь, согласно твоим словам, ты всем даёшь защиту. Так почему же я не вхожу в число этих "всех"? Ведь если ты не отдашь мне мою пищу – этого голубя, – я расстанусь с жизнью.
Тут царь спросил:
– Если я дам тебе другое мясо, ты будешь его есть?
– Если это будет свежая убоина, – ответил ястреб, – то съем.
Царь подумал: "Если я дам ястребу свежую убоину, то, значит, спасу одного, убив другого. Это недопустимо и бессмысленно". И опять царь подумал: "Надо мной одним не довлеют узы тела, а так как другие к жизни привязаны, я отдам свою жизнь". Подумав так, царь вытащил острый нож, отрезал кусок мяса от своего бедра и дал его ястребу в качестве выкупа за жизнь голубя.
Но ястреб сказал:
– Царь, коли ты выступаешь заступником и ко всем равно относишься, то я, хотя и маленькая птица, тоже требую к себе равного отношения. Если выкупаешь жизнь голубя, то выкупай равным весом.
– Принесите весы, – приказал тогда царь.
На одну чашку весов он положил голубя, а на другую – отрезанный кусок мяса. Но даже когда царь срезал всё мясо со своих бёдер, вес этого мяса был меньше веса голубя. И хотя он срезал мясо с обоих плеч, с левых и правых рёбер, со всего остального тела, но вес срезанного мяса всё же не уравнивал веса голубя. Царь поднялся, хотел сам взойти на чашу весов, но от слабости не смог этого сделать и без чувств упал на землю.
Долго находился царь без памяти, а когда сознание вернулось к нему, он стал укорять себя следующими словами: "С безначального времени ты ничего не мог, и, хотя в трёх мирах в круговороте рождений претерпевал различные страдания, сосудом благих заслуг не стал. Сейчас настало время проявить усердие, и нет больше времени для лености". Так на все лады порицая себя, царь, собрав последние силы, ступил на чашу весов.
– Теперь хорошо, – сказал он, исполненный глубочайшей радости.
И тут же на шесть ладов содрогнулись земля и небеса, так что даже пошатнулся и задрожал дворец небожителей. Боги мира чистых форм спустились вниз и, заполнив воздушное пространства, увидали, сколь трудное деяние совершил бодхисаттва, так жестоко обойдясь со своим телом, ради Учения ни тела, ни жизни не пожалев. От такого зрелища у них хлынули слёзы, и боги совершили жертвоприношение, ниспослав на землю дождь небесных цветов.
Тут Индра, приняв своё истинное обличье, обратился к царю со следующими словами:
– Царь, зачем ты совершил столь трудное деяние? Хотел стать Чакравартином, или Индрой, или царём мар, или владыкой трёх миров чувственных ощущений? Чего ты хотел?
– У меня не было желания обрести наслаждения высокочтимых богов трёх миров чувственных ощущений. Желал я только путём обретения благой заслуги достичь духовного пробуждения, – отвечал бодхисаттва Индре.
– Не сожалеешь ли о том, – спросил Индра, – что, совершив подобное непотребство со своим телом, даже кости ты на муки обрёк?
– Не сожалею, – отвечал царь.
Но Индра возразил:
– Говоришь, что не сожалеешь, но, когда я вижу, как тело твоё содрогается в агонии, а дыхание прерывается так, что даже говорить не можешь, могу ли верить твоим словам?
На это царь сказал:
– Если от начала до конца я и на волос не сожалею, то пусть обязательно исполнится то, что я желаю. Если правдивы сказанные мною слова, то пусть силой правды сказанного исчезнут раны и моё тело станет таким, как было прежде.
И только царь произнёс это, его тело стало прекраснее, чем прежде. Боги и люди – все несказанно обрадовались и неописуемо удивились этому.
– Царь Шиби того периода есть ты сам, теперешний Будда. Почему же сейчас, когда море Учения полно до краёв, когда стяги Учения водружены, когда барабаны Учения гремят, когда светильник Учения ярко горит и настало время творить полезное и благое дело, ты, Победоносный, Учения не преподав, все живые существа бросаешь и помышляешь перейти в нирвану?
И тут царь богов Брахма, сложив вместе ладони перед ликом Татхагаты, прославил его деяния, когда Татхагата в прежних рождениях, всячески стремясь обрести Учение для живых существ, тысячекратно жертвовал собой.
Во исполнение просьбы Брахмы Победоносный, придя в местечко Сарнатх, около Бенареса, повернул колесо Учения – произнёс первую проповедь буддизма. Так в результате вращения колеса Учения в мире появились и три драгоценности. Возрадовались Учению боги и люди, наги, якши, асуры и другие существа, входящие в восемь классов живых существ, и этому Учению следовать стали.