1. Вот что я слышал. Однажды Блаженный, двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, прибыл в брахманскую деревню под названием Кханумата в Магадхе. И там, в Кханумате Блаженный остановился в Амбалаттхике. И в это самое время брахман Кутаданта обитал в Кханумате – месте, полном жителей, наделённом травой, лесом, водой, зерном, – царском наделе, отданном ему царём Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. И в это самое время у брахмана Кутаданты было приготовлено большое жертвоприношение. Семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен тёлок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов были приведены к жертвенному столбу для жертвоприношения.
2. И брахманы-домоправители из Кхануматы услышали: "Поистине, почтенный отшельник Готама, сын сакьев, из племени сакьев, двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. И вот о нём, Блаженном Готаме, идёт такая добрая слава: "Он – Блаженный, архат, всецело просветлённый, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце – в её духе и букве; наставляет в единственно совершенном чистом целомудрии. Поистине, хорошо лицезреть архатов, подобных ему". И вот брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике.
3. И в это самое время брахман Кутаданта отправился для дневного отдыха на верхнюю террасу своего дома. И брахман Кутаданта увидел, как брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и, оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике. Видя это, он обратился к стражнику:
– "Почему это, почтенный стражник, брахманы-домоправители из Кхануматы, собравшись толпами и оставив Кханумату, приблизились к Амбалаттхике?"
– "Есть, почтенный, странствующий отшельник Готама, сын сакъев из племени сакъев. Двигаясь по Магадхе с большой толпой монахов, пятьюстами монахов, и приблизившись к Кханумате, он остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. И вот о нём, Блаженном Готаме, идёт такая добрая слава: "Он – Блаженный, архат, всецело просветлённый, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный". Они приблизились, чтобы увидеть этого Блаженного Готаму".
4. И брахман Кутаданта сказал себе так: "Ведь я слышал: Отшельник Готама знает [правило] о тройном успешном совершении жертвоприношения и его шестнадцати принадлежностях. Я же не знаю о тройном успешном совершении жертвоприношения и его шестнадцати принадлежностях и желаю совершить великое жертвоприношение. Что, если я приближусь к отшельнику Готаме и спрошу его о тройном успешном совершении жертвоприношения и его шестнадцати принадлежностях".
И брахман Кутаданта обратился к этому стражнику: "Тогда, почтенный стражник, приблизься к брахманам-домоправителям из Кхануматы и, приблизившись к брахманам-домоправителям из Кхануматы, скажи так: "Почтенные, брахман Кутаданта говорит так: "Пусть досточтимые подождут. Брахман Кутаданта тоже приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму"".
– "Хорошо, почтенный", – согласился этот стражник с брахманом Кутадантой, приблизился к брахманам-домоправителям из Кхануматы и, приблизившись к брахманам-домоправителям из Кхануматы, сказал так: "Почтенные, брахман Кутаданта говорит так: "Пусть досточтимые подождут. Брахман Кутаданта тоже приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму".
5. И в это самое время многие сотни брахманов находились в Кханумате с мыслью: "Мы будем участвовать в великом жертвоприношении брахмана Кутаданты". И те брахманы услышали: "Ведь брахман Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму". И тогда те брахманы приблизились к брахману Кутаданте и, приблизившись к брахману Кутаданте, сказали так:
– "Правда ли, что досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму?"
– "Таково моё намерение, почтенные. Я тоже приближусь, чтобы увидеть отшельника Готаму".
6. – "Пусть досточтимый Кутаданта не приближается, чтобы увидеть отшельника Готаму. Досточтимый Кутаданта не должен приближаться, чтобы увидеть отшельника Готаму. Если досточтимый Кутаданта приблизится, чтобы увидеть отшельника Готаму, то уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастёт слава отшельника Готамы. А раз уменьшится слава досточтимого Кутаданты и возрастёт слава отшельника Готамы, то по этой причине досточтимый Кутаданта не должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз досточтимый Кутаданта благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом. А раз досточтимый Кутаданта богат, состоятелен, обладает большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трёх ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. А раз досточтимый Кутаданта начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трех ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаках на теле великого человека, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделён высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз досточтимый Кутаданта прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделён высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделён высокой нравственностью. А раз досточтимый Кутаданта нравственен, высокой нравственности, наделён высокой нравственностью, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведёт прекрасные речи, наделён учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз досточтимый Кутаданта обладает прекрасной речью, ведёт прекрасные речи, наделён учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта – наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты. А раз досточтимый Кутаданта – наставник многих наставников, обучает три сотни юношей священным текстам, и многие юноши с разных стран света, из разных земель приходят к досточтимому Кутаданте, стремясь к священным текстам, желая изучать священные тексты, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует. А раз досточтимый Кутаданта стар, преклонных лет, много прожил, достиг конца жизненного пути, отшельник же Готама и молод, и лишь недавно странствует, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением царя Магадхи Сении Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз досточтимый Кутаданта пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту. Ведь досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате – месте, полном жителей, наделённом травой, лесом, водой, зерном, – царском наделе, отданном [ему] царём Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара. А раз досточтимый Кутаданта обитает в Кханумате – месте, полном жителей, наделённом травой, лесом, водой, зерном, – царском наделе, отданном [ему] царём Магадхи Сенией Бимбисарой в полное владение в качестве царского дара, то по этой причине не досточтимый Кутаданта должен приблизиться, чтобы увидеть отшельника Готаму, но отшельник Готама должен приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Кутаданту.
7. Когда так было сказано, брахман Кутаданта сказал тем брахманам:
– "Выслушайте же меня, почтенные, почему именно мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму, но не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас. Ведь отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения. А раз отшельник Готама, почтенные, благороден с обеих сторон – и по матери и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, оставив большую общину родичей, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь досточтимый Готама, почтенные, странствует, оставив много золота и денег – и скрытых под землёй, и находящихся на поверхности земли, – то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом ещё молодым, совсем черноволосым, наделённым счастливой юностью, в ранние годы. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом ещё молодым, совсем черноволосым, наделённым счастливой юностью, в ранние годы, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев жёлтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует бездомный, оставив дом, обрив волосы и бороду и надев жёлтые одеяния, хотя мать и отец не желали этого, плакали, и лица их были в слезах, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделён высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. А раз отшельник Готама, почтенные, прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделён высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму.
Ведь отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделён должной нравственностью. А раз отшельник Готама, почтенные, нравственен, благородной нравственности, должной нравственности, наделён должной нравственностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведёт прекрасные речи, наделён учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе. А раз отшельник Готама, почтенные, обладает прекрасной речью, ведёт прекрасные речи, наделён учтивой речью, ясной, безупречно текущей, наставляющей в пользе, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, – наставник многих наставников, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства. А раз отшельник Готама, почтенные, уничтожил в себе чувственную страсть, освободился от непостоянства, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов. А раз отшельник Готама, почтенные, проповедует значимость кармы, проповедует значимость действия, безупречно чтит род брахманов, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму.
Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из высокого семейства, из исконного семейства кшатриев, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом. А раз отшельник Готама, почтенные, странствует, будучи из богатого семейства, обладающего большим достатком, большим имуществом, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, приходят с вопросами из других стран, из других земель, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идут всем сердцем, как к прибежищу, многие тысячи божеств, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь об отшельнике Готаме, почтенные, идёт такая добрая слава: "Он – Блаженный, архат, всецело просветлённый, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный". А раз об отшельнике Готаме, почтенные, идёт такая добрая слава: "Он – Блаженный, архат, всецело просветлённый, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный", – то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, наделён тридцатью двумя знаками великого человека. А раз отшельник Готама, почтенные, наделён тридцатью двумя знаками великого человека, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: "Подойди, добро пожаловать!", добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует. А раз отшельник Готама, почтенные, говорит каждому: "Подойди, добро пожаловать!", добр в речах, дружелюбен, не хмурит бровки, говорит ясно, охотно беседует, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением четырёх групп. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением четырёх групп, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди. А раз отшельнику Готаме, почтенные, преданы многие боги и люди, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь в каком бы селении или торговом посёлке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом посёлке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям. А раз, в каком бы селении или торговом посёлке, почтенные, ни находился отшельник Готама, в том селении или торговом поселке, почтенные, злые духи не приносят вреда людям, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью. А раз отшельник Готама, почтенные, возглавляя толпу последователей, возглавляя общину, будучи наставником общины, превосходит основателей прочих сект, и в то время, почтенные, как некоторые отшельники и брахманы достигли славы теми или иными путями, отшельник Готама достиг славы не так, отшельник Готама достиг славы, благодаря несравненному обладанию знанием и праведностью, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идёт всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, жёнами, окружением, приближёнными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идёт всем сердцем, как к прибежищу, царь Магадхи Сения Бимбисара вместе с детьми, жёнами, окружением, приближёнными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идёт всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, жёнами, окружением, приближёнными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идёт всем сердцем, как к прибежищу, царь Косалы Пасенади вместе с детьми, жёнами, окружением, приближёнными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь к отшельнику Готаме, почтенные, идёт всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, жёнами, окружением, приближёнными. А раз к отшельнику Готаме, почтенные, идёт всем сердцем, как к прибежищу, брахман Поккхарасади вместе с детьми, жёнами, окружением, приближёнными, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением царя Магадхи Сения Бимбисары, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением царя Косалы Пасенади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением царя Косалы Пасенади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением брахмана Поккхарасади. А раз отшельник Готама, почтенные, пользуется вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением брахмана Поккхарасади, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Ведь отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике. Те отшельники или брахманы, которые вступают в пределы нашего селения – наши гости. Гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением. А раз отшельник Готама, почтенные, приблизившись к Кханумате, остановился в Кханумате, в Амбалаттхике, и отшельник Готама – наш гость, гости же должны пользоваться у нас вниманием, предупредительностью, уважением, почётом, преклонением, то по этой причине не досточтимый Готама должен приблизиться, чтобы увидеть нас, но мы должны приблизиться, чтобы увидеть досточтимого Готаму. Таковы, почтенные, известные мне преимущества досточтимого Готамы, но преимущества досточтимого Готамы даже не таковы, ибо преимущества досточтимого Готамы неизмеримы".
8. Когда так было сказано, те брахманы сказали брахману Кутаданте: "Досточтимый Кутаданта так говорит о преимуществах отшельника Готамы, что даже если бы этот досточтимый Готама остановился в ста йоджанах, верующий из славного семейства, даже неся котомку с едой, должен был бы приблизиться, чтобы увидеть его. Поэтому, почтенный, мы все приблизимся, чтобы увидеть отшельника Готаму".
И вот брахман Кутаданта с большой толпой брахманов приблизился в Амбалаттхике к Блаженному. Приблизившись, он обменялся с Блаженным дружескими дружелюбными словами и почтительным приветствием и сел в стороне. И некоторые из брахманов-домохозяев Кхануматы, приветствовав Блаженного, сели в стороне, некоторые, обменявшись с Блаженным дружескими, дружелюбными словами и почтительным приветствием, сели в стороне; некоторые со сложенными ладонями, поклонившись Блаженному, сели в стороне; некоторые, назвав своё имя и род, сели в стороне; некоторые, оставаясь безмолвными, сели в стороне.
9. И сидя в стороне, брахман Кутаданта сказал Блаженному:
"Я слышал, почтенный Готама: "Отшельник Готама знает правило о тройном успешном совершении жертвоприношения и шестнадцати его принадлежностях". Я же не знаю о тройном успешном совершении жертвоприношения и шестнадцати его принадлежностях и желаю совершить жертвоприношение. Да соблаговолит досточтимый Готама указать мне тройное успешное совершение жертвоприношения и шестнадцать его принадлежностей". – "В таком случае, брахман, слушай тщательно и внимай тому, что я скажу".
"Хорошо, почтенный", – согласился с Блаженным брахман Кутаданта. Блаженный сказал так:
10. – "Когда-то давно, брахман, жил царь по имени Махавиджита, богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. И вот, брахман, у царя Махавиджиты, уединившегося и предавшегося размышлению, возникло в уме такое рассуждение: "Я в изобилии наделён людским достатком и живу, подчинив себе великий земной круг. Теперь я мог бы принести великое жертвоприношение, чтобы оно на долгое время послужило мне к благополучию и счастью". И вот, брахман, царь Махавиджита, позвав за царским жрецом-брахманом, сказал так: "Вот, брахман, у меня, уединившегося и предавшегося размышлению, возникло в уме такое рассуждение: "Я в изобилии наделён людским достатком и живу, подчинив себе великий земной круг. Теперь я мог бы принести великое жертвоприношение, чтобы оно на долгое время послужило мне к благополучию и счастью". Я хочу, брахман, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимый наставит меня, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью".
11. Когда, брахман, так было сказано, царский жрец-брахман сказал царю Махавиджите: "Страна досточтимого царя испытывает тревогу и гнёт. Встречаются грабители селений, встречаются грабители торговых посёлков, встречаются грабители городов, встречаются разбойники на дорогах. И если досточтимый царь станет повышать подати в стране, испытывающей тревогу и гнёт, тем самым досточтимый царь сделает то, чего не следует делать. Может быть, досточтимый царь скажет себе так: "Я прекращу этот вражеский разбой, убив, заточив, лишив имущества, опозорив, отправив в изгнание виновных. Но этот вражеский разбой не будет, таким образом, полностью искоренён. Те, кто останутся в живых, будут впоследствии приносить вред стране царя. Лишь благодаря вот какому средству этот вражеский разбой будет полностью искоренён. Тем, досточтимый царь, которые в стране досточтимого царя занимаются земледелием и скотоводством, пусть досточтимый царь доставит зерно и пропитание; тем, которые в стране царя занимаются торговлей, пусть досточтимый царь доставит денежные средства; тем, которые в стране досточтимого царя занимаются царской службой, пусть досточтимый царь снабдит пропитанием и платой. Тогда эти люди, следуя своим занятиям, не будут приносить вреда стране царя; у царя возникнет великий доход, умиротворённая страна избавиться от тревоги и гнёта, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, будут жить, не запирая домов".
"Хорошо, почтенный" – согласился с царским жрецом-брахманом царь Махавиджита. И вот, брахман, тем, которые в стране царя занимались земледелием и скотоводством, досточтимый царь Махавиджита доставил зерно и пропитание; тем, которые в стране царя занимались торговлей, царь Махавиджита доставил денежные средства; тех, которые в стране царя занимались царской службой, царь Махавиджита снабдил пропитанием и платой. Тогда эти люди, следуя своим занятиям, не стали приносить вреда стране царя; у царя возник великий доход, умиротворённая страна избавилась от тревоги и гнёта, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов.
12. И тогда, брахман, царь Махавиджита, позвав за царским жрецом-брахманом, сказал так: "Вот, почтенный, прекращён вражеский разбой; благодаря средству досточтимого, у меня великий доход, умиротворённая страна избавилась от тревоги и гнёта, и радостные люди, радуясь, танцуя с детьми на руках, поистине, стали жить, не запирая домов. Я хочу, брахман, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимый наставит меня, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью".
"Тогда, досточтимый царь, пусть досточтимый царь обратится к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя: "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". Пусть досточтимый царь обратится к приближённым и советчикам-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя: "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". Пусть досточтимый царь обратится к богатым брахманам-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя: "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". Пусть досточтимый царь обратится к домоправителям-горожанам и деревенским жителям – в стране досточтимого царя. "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью".
"Хорошо, почтенный", – согласился с царским жрецом-брахманом царь Махавиджита. И вот царь Махавиджита обратился к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям – в стране царя: "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". – "Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!"
И царь Махавиджита обратился к приближённым и советчикам-горожанам и деревенским жителям – в стране царя: "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". – "Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!"
И Царь Махавиджита обратился к богатым брахманам-горожанам и деревенским жителям – в стране царя: "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". – "Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!"
И Царь Махавиджита обратился к домоправителям-горожанам и деревенским жителям – в стране царя. "Я хочу, почтенные, совершить великое жертвоприношение. Пусть же досточтимые дадут согласие, чтобы это надолго послужило мне к благополучию и счастью". – "Пусть досточтимый царь совершает жертвоприношение. Время благоприятно для жертвоприношения, великий царь!"
Так эти четыре группы согласившихся являются принадлежностями этого жертвоприношения.
13. Царь Махавиджита был наделён восемью признаками: благородный с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Прекрасный, приятный для глаз, доставляющий отраду, наделённый высшей красотой телосложения, превосходный, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор. Богатый, состоятельный, обладающий большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей. Могущественный, наделённый четырёхчастным войском, послушным и исполнительным, – поистине, сжигающий недругов своей славой. Верующий, подающий, щедрый деятель, держащий двери открытыми, источник насыщения отшельников, брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающий заслуги. Весьма учёный во всех областях знания, знающий смысл каждого слова и объясняющий: "Вот смысл этого слова, вот смысл того слова". Мудрый, ясный в суждениях, разумный, сведущий, способный мыслить о прошедшем, будущем и настоящем. – Этими восемью признаками был наделён царь Махавиджита. И эти восемь признаков являются принадлежностями этого жертвоприношения.
14. Царский жрец-брахман был наделён четырьмя признаками: Благородный с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанный, безупречного происхождения. Начитанный, сведущий в священных текстах, достигший совершенства в трёх ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знающий грамматику, постигший рассуждения о природе и знаки на теле великого человека. Нравственный, высокой нравственности, наделённый высокой нравственностью. Мудрый, ясный в суждениях, первый или второй среди протягивающих жертвенную ложку. – Этими четырьмя признаками был наделён царский жрец брахман. И эти четыре признака являются принадлежностями этого жертвоприношения.
15. И вот, брахман, царский жрец-брахман указал царю Махадвиджите перед совершением тройного успешного жертвоприношения: "Может быть у досточтимого царя, желающего совершить великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: "Увы, у меня уйдёт на это великое богатство", – так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления. Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: "Увы, у меня уходит на это великое богатство", – так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления. Может быть у досточтимого царя, совершившего великое жертвоприношение, возникнет такого рода сожаление: "Увы, у меня ушло на это великое богатство", – так досточтимому царю не следует испытывать этого сожаления".
Так, брахман, это тройное успешное совершение жертвоприношения указал царю Махавиджите царский жрец-брахман перед жертвоприношением.
16. И вот, брахман, царский жрец-брахман посоветовал царю Махавиджите перед жертвоприношением устранить сожаление от десяти видов людей, получающих долю в жертвоприношении: "К жертвоприношению досточтимого придут убивающие живых существ и отказывающиеся убивать живых существ. Те, кто убивают здесь живых существ, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказывается здесь убивать живых существ, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут берущие то, что не дано, отказывающиеся брать то, что не дано. Те, кто берут здесь то, что им не дано, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются здесь брать то, что не дано, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут следующие ложным путём чувственных удовольствий и отказывающиеся следовать ложным путём чувственных удовольствий. Те, кто следуют здесь ложным путём чувственных удовольствий, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются следовать здесь ложным путём чувственных удовольствий, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие лживые речи и отказывающиеся вести лживые речи. Те, кто ведут здесь лживые речи, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь лживые речи, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие клеветнические речи и отказывающиеся вести клеветнические речи. Те, кто ведут здесь клеветнические речи, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь клеветнические речи, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие грубые речи и отказывающиеся вести грубые речи. Те, кто ведут здесь грубые речи, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь грубые речи, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут ведущие легкомысленную болтовню и отказывающиеся вести легкомысленную болтовню. Те, кто ведут здесь легкомысленную болтовню, пусть с тем и остаются; для тех же, кто отказываются вести здесь легкомысленную болтовню, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут алчные и не алчные. Те, кто здесь алчны, пусть с тем и остаются; для тех же, кто здесь не алчны, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут недоброжелательные и доброжелательные. Те, кто здесь недоброжелательны, пусть с тем и остаются; для тех же, кто здесь доброжелательны, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами. К жертвоприношению досточтимого придут разделяющие ложные воззрения и разделяющие правильные воззрения. Те, кто разделяют здесь ложные, пусть с тем и остаются; для тех же, кто разделяют здесь правильные воззрения, пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется им, пусть досточтимый будет милостив к ним внутренними помыслами". – Так, брахман, от этих десяти видов людей, получающих долю в жертвоприношении, посоветовал царю устранить сожаление царский жрец-брахман перед жертвоприношением.
17. И вот брахман, царский жрец-брахман наставил, возбудил, воодушевил, порадовал шестнадцатью видами принадлежностей жертвоприношения сердце царя Махавиджиты, совершающего великое жертвоприношение: "Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись за согласием к зависимым от него кшатриям-горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к зависимым от него кшатриям – горожанам и деревенским жителям – и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами". Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись к приближённым и советникам-горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к приближённым и советникам – горожанам и деревенским жителям, – пусть поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами". Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись к богатым брахманам – горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к богатым брахманам – горожанам и деревенским жителям, – пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами". Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не обратившись к домоправителям – горожанам и деревенским жителям, – досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь обратился к домоправителям – горожанам и деревенским жителям, – пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами". Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи благородным с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, и незапятнанным, безупречного происхождения, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь благороден с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи прекрасным, приятным для глаз, доставляющим отраду, наделённым высшей красотой телосложения, превосходным, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличием, великим на взор, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь прекрасен, приятен для глаз, доставляет отраду, наделён высшей красотой телосложения, превосходен, как Брахма, с телом, как у Брахмы, с обличьем, великим на взор, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи богатым, состоятельным, обладающим большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь богат, состоятелен, обладает большим имуществом, обилием золота и серебра, обилием предметов роскоши, обилием богатства и зерна, переполненной сокровищницей и житницей, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи могущественным, наделённым четырёх частным войском – послушным и исполнительным, – поистине, сжигающим недругов своей славой, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь могуществен, наделён четырёх частным войском – послушным и исполнительным, – поистине, сжигает недругов своей славой, и пусть поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи верующим, подающим, щедрым деятелем, держащим двери открытыми, источником насыщения отшельников брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающим заслуги, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь – верующий, подающий, щедрый деятель, держащий двери открытыми, источник насыщения отшельников, брахманов, бедных путников, бродяг, просителей, совершающий заслуги, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи весьма учёным во всех областях знания, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь весьма учён во всех областях знания и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи знающим смысл каждого слова и объясняющим: "Вот смысл этого слова, вот смысл того слова", – досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь знает смысл каждого слова и объясняет: Вот смысл этого слова, вот смысл того слова, – и пусть поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – не будучи мудрым, ясным в суждениях, разумным, сведущим, способным мыслить о прошедшем, будущем и настоящем, досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо досточтимый царь мудр, ясен в суждениях, разумен, сведущ, способен мыслить о прошедшем, будущем и настоящем, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является благородным с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнанным, безупречного происхождения, и досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя благороден с обеих сторон – и по матери, и по отцу, – из чистого лона вплоть до седьмого поколения предков, незапятнан, безупречного происхождения, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является начитанным, сведущим в священных текстах, достигшим совершенства в трёх ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеющим разбирать слово за словом, знающим грамматику, постигшим рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя начитан, сведущ в священных текстах, достиг совершенства в трёх ведах вместе с объяснением слов, наставлением в ритуале, наукой разделения слогов, с итихасой – в пятых, умеет разбирать слово за словом, знает грамматику, постиг рассуждения о природе и знаки на теле великого человека, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является нравственным человеком, высокой нравственности, наделённым высокой нравственностью, и досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя нравственен, высокой нравственности, наделён высокой нравственностью, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Может быть у досточтимого царя, совершающего великое жертвоприношение, кто-нибудь скажет: "Вот царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – его царский жрец-брахман не является мудрым, ясным в суждениях, разумным, первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, и досточтимый царь всё же совершает подобным образом великое жертвоприношение". Говорящий так у досточтимого царя не прав, ибо царский жрец-брахман досточтимого царя мудр, ясен в суждениях, разумен, бывает первым или вторым среди протягивающих жертвенную ложку, и пусть, поэтому досточтимый царь знает: "Пусть досточтимый совершает жертвоприношение, пусть досточтимый радуется, пусть досточтимый будет милостив внутренними помыслами".
Так, брахман, этими шестнадцатью видами принадлежностей жертвоприношения царский жрец-брахман наставил, возбудил, воодушевил сердце царя Махавиджиты, совершающего великое жертвоприношение.
18. И при этом жертвоприношении, брахман, не убивали быков, не убивали коз и овец, не убивали петухов и свиней, не подвергали уничтожению каких-либо живых существ, не срубали деревьев для установления жертвенного столба, не срывали даббху для подстилки жертвенной травы, и бывшие там рабы, посланцы, слуги не были побуждаемы палками, не были побуждаемы страхом, не исполняли дел плача, со слезами на лице. Те, кто хотели, трудились; те, кто не хотели, не трудились; трудились над тем, чего хотели, не трудились над тем, чего не хотели. И это жертвоприношение было совершенно лишь очищенным маслом, сезамовым маслом, свежим маслом, творогом, мёдом и патокой.
19. И вот, брахманы, зависимые кшатрии – горожане и деревенские жители, – приближённые и советники – горожане и деревенские жители, – богатые брахманы – горожане и деревенские жители, – домоправители-горожане и деревенские жители, – взяв большое богатство, приблизились к царю Махавиджите и сказали так: "Это большое богатство, божественный, мы принесли для божественного, пусть божественный примет его".
19. "Ведь у меня, почтенные, уже собрано большое богатство благодаря справедливой подати, Пусть же это остаётся у вас, и возьмите отсюда ещё сверх того из моего богатства".
И получив отказ царя, они отошли в сторону и стали вместе советоваться: "Не подобает нам, чтобы мы снова отнесли эти богатства в свои дома. Царь Махавиджита совершает великое жертвоприношение – давайте и мы совершим вслед за ним подношение".
20. И вот, брахман, зависимые кшатрии – горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к востоку от ямы для царского жертвоприношения; приближённые и советники – горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к югу от ямы для жертвоприношения; богатые брахманы-горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к западу от ямы для жертвоприношений; домоправители-горожане и деревенские жители – установили раздачу подаяний к северу от ямы для жертвоприношения. И при этих жертвоприношениях, брахман, не убивали быков, не убивали коз и овец, не убивали петухов и свиней, не подвергали уничтожению каких-либо живых существ, не срубали деревьев для установления жертвенного столба, не срывали даббху для подстилки жертвенной травы, и бывшие там рабы, посланцы, слуги не были побуждаемы палками, не были побуждаемы страхом, не исполняли дел плача, со слезами на лице. Те, кто хотели, трудились; те, кто не хотели, не трудились; трудились над тем, чего хотели; не трудились над тем, чего не хотели. И эти жертвоприношения были совершены лишь очищенным маслом, сезамовым маслом, свежим маслом, творогом, мёдом и патокой.
Таковы эти четыре группы согласившихся, и царь Махавиджита, наделённый восемью признаками, и царский жрец-брахман, наделённый четырьмя признаками, и тройное успешное совершение жертвоприношения. Это, брахман, зовётся тройным успешным совершением жертвоприношения и шестнадцатью его принадлежностями".
21. Когда так было сказано, то брахманы с криками, громким шумом, великим шумом заговорили: "Вот жертвоприношение! Вот успешное совершение жертвоприношения!" – Брахман же Кутаданта сидел, пребывая в молчании. И тогда те брахманы сказали брахману Кутаданте:
– "Почему же досточтимый Кутаданта не высказывает одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой, как хорошо сказанному".
– "Неверно, почтенные, что я не высказываю одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой как хорошо сказанному, – ведь голова развалится у того, кто не станет высказывать одобрения хорошо сказанному отшельником Готамой, как хорошо сказанному. Но я подумал, почтенные: "Отшельник Готама не сказал: "Вот, что я слышал" или "Вот, чему надлежит быть", но отшельник Готама сказал лишь: "Вот, что было тогда, так было тогда. Поэтому я подумал, почтенные: "Несомненно, отшельник Готама был в то время царём Махавиджитой, господином жертвоприношения, или царским жрецом-брахманом, совершающим это жертвоприношение". Испытал ли досточтимый Готама, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире?"
– "Я испытал, брахман, что совершивший или приказавший совершить подобного рода жертвоприношение с распадом тела после смерти рождается в счастливом небесном мире. Я был в то время царским жрецом-брахманом, совершающим его жертвоприношение".
22. – "Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями?"
– "Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями".
– "Каково же, почтенный Готама, это жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями?"
– "Когда, брахман, благоприятствующие семейству жертвоприношения, – постоянные подаяния дают высоконравственным странникам, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями".
23. – "Какова же, почтенный Готама, причина, каково основание, по которому это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями?"
– "Ведь к такого рода жертвоприношению с шестнадцатью принадлежностями, брахман, не приближаются ни архаты, ни находящиеся на пути архата. Почему же? Потому, что там, брахман, бьют палками и хватают за горло. Потому к такого рода жертвоприношению не приближаются ни архаты, ни находящиеся на пути архата. Что же до благоприятствующих семейству жертвоприношений – постоянных подаяний, которые даются высоконравственным странникам, то к такого рода жертвоприношению, брахман, приближаются и архаты, и находящиеся на пути архата. Почему же? Потому, что там, брахман, не бьют палками и не хватают за горло. Поэтому к такого рода жертвоприношению приближаются архаты и находящиеся на пути архата. Такова, брахман, причина таково основание, по которому это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями".
24. – "Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношение с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние?"
– "Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние".
– "Каково же, почтенный Готама, это жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношение с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние?"
– "Когда кто-нибудь, брахман, строит обитель для общины четырёх стран света, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние".
25. – "Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители?"
– "Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители".
– "Каково же, почтенный Готама, это другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители?"
– "Когда кто-нибудь, брахман, умиротворённый в мыслях, идёт как к прибежищу к Будде, идёт как к прибежищу к Дхарме, идёт как к прибежищу к Сангхе, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители".
26. – "Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу?"
– "Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу".
– "Каково же, почтенный Готама, это другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу?".
– "Когда кто-нибудь, брахман, умиротворённый в мыслях, обязуется следовать заповедям, воздерживаясь уничтожать живое, воздерживаясь брать то, что не дано, воздерживаясь от неправедного поведения в области чувственного, воздерживаясь от лживой речи, воздерживаясь от хмельных, спиртных, опьяняющих напитков, вызывающих легкомыслие, то это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаянье, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу".
27. – "Есть ли, почтенный Готама, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем это тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу, и чем эти заповеди?"
– "Есть, брахман, другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу, и чем эти заповеди".
– "Каково же, почтенный Готама, это другое жертвоприношение – и менее трудное, и менее беспокойное, и более плодоносное, и более достославное, чем его тройное успешное совершение жертвоприношения с шестнадцатью принадлежностями, и чем это благоприятствующее семейству жертвоприношение – постоянное подаяние, и чем это дарение обители, и чем эти обращения к прибежищу, и чем эти заповеди?".
– "Вот, брахман, в мир приходят Татхагата – архат, всецело просветлённый, наделённый знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он проповедует истину – превосходную в начале, превосходную в середине, превосходную в конце, – в её духе и букве, наставляет в единственно совершенном, чистом целомудрии.
Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И наделённый этой обретённой им верой, он размышляет: "Жизнь в доме стеснительна, это путь нечистоты, странничество же, – как чистый воздух. Нелегко обитающему в доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть жёлтые одеяния, и, оставив дом, странствовать бездомным". И со временем, отказавшись от малого достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает волосы и бороду, надевает жёлтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным.
Так, будучи странником, он живёт сдержанный воздержанием предписаний для отшельников, придерживаясь должного поведения, видя опасность в мельчайших поступках, обязуется следовать заповедям и упражняется в их исполнении, наделён добродетелью тела и добродетелью речи, чист в средствах существования, обладает нравственностью, охраняет врата жизненных способностей, наделён способностью самосознания и вдумчивостью, удовлетворён.
Как же, брахман, монах предан нравственности. Вот, брахман, отказываясь уничтожать живое, и избегая уничтожать живое, без палки и без оружия, скромный, полный сострадания, монах пребывает в доброте и сочувствии ко всем живым существам. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь брать то, что не дано ему, избегая брать то, что не дано ему, берущий лишь то, что дано, желающий лишь то, что дано, он пребывает чистый сердцем, не зная воровства. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный он удаляется и воздерживается от всеобщего обычая совокупления. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с правдой, надёжен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от клеветнической речи, избегая клеветнической речи, он не рассказывает в другом месте услышанного, чтобы не вызывать раздора со здешними, и не рассказывает здесь услышанного в другом месте, чтобы не вызвать раздора с тамошними. Он соединяет разобщённых, поощряет соединённых, удовлетворён согласием, доволен согласием, наслаждается согласием, ведёт речь, родящую согласие. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведёт лишь такую речь, которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим людям. Это и есть часть его нравственности.
Отказываясь от легкомысленной болтовни, избегая легкомысленной болтовни, он говорит вовремя, говорит о действительно происшедшем, говорит с пользой, говорит об истине, говорит о должном поведении, своевременно ведёт достопамятную речь, обоснованную, соразмерную, несущую пользу. Это и есть часть его нравственности.
Он избегает наносить вред семенам и растениям всех видов. Он избегает принимать пищу не вовремя, принимает пищу раз в день и воздерживается от неё ночью. Он избегает посещать зрелища с танцами, пением и музыкой. Он избегает употреблять венки, благовония, притирания, заниматься украшениями и нарядами. Он избегает пользоваться высоким ложем или большим ложем. Он избегает принимать золото или серебро. Он избегает принимать неприготовленное в пищу зерно. Он избегает принимать женщин и молодых девушек. Он избегает принимать рабынь и рабов. Он избегает принимать коз и овец. Он избегает принимать петухов и свиней. Он избегает принимать слонов, коров, коней и кобыл. Он избегает принимать поля и имущество. Он избегает исполнять обязанности вестника или посыльного. Он избегает покупать и продавать. Он избегает обманывать на весах, обманывать в монете, обманывать в мере. Он избегает криводушия, нечестности, коварства, изворотливости. Он избегает ранить, убивать, заключать в оковы, разбойничать, грабить, применять насилие. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности наносить подобным образом вред семенам и растениям всех видов, а именно: плодящимся от корня, плодящимся от ветки, плодящимся от коленца, плодящимся от верхушки и, в-пятых, плодящихся от семени – он избегает наносить подобным образом вред семенам и растениям. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности собирать и использовать подобным образом запасы, а именно: запасы еды, запасы питья, запасы одежды, запасы обуви, запасы постелей, запасы благовонии, запасы лакомства – он избегает собирать и использовать подобным образом запасы. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности посещать подобным образом зрелища, а именно: танцы, пение, музыку, представления, декламацию, игру на цимбалах, выступления царских певцов, игру на барабане, волшебные сцены, акробатические трюки чандал, борьбу слонов, борьбу коней, борьбу буйволов, борьбу быков, борьбу коз, борьбу баранов, борьбу петухов, борьбу перепелов, борьбу на дубинках, борьбу на кулаках, схватку, учебное сражение, сбор войнов, боевой строй, смотр войск, – он избегает посещать подобным образом зрелища. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности предаваться подобным образом игре в кости, и легкомыслию, – а именно: играм "восемь полей", "десять полей", "пространство", "окружной путь", сантика, кхалика, "сучок", "рука-кисточка", играм с шарами, трубочками из листьев, маленьким плугом, моккхачике, играм с маленькой ветряной мельницей, маленькой меркой, повозочкой, маленьким луком, угадыванию букв, угадыванию мыслей, подражанию телесным недостаткам, – он избегает предаваться подобным образом игре в кости и легкомыслию. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем, – а именно: удлинённым сиденьем, ложем с изображеньем животных на его подпорках, пышным руном, пёстрым стёганым одеялом, белым шерстяным одеялом, шерстяным покрывалом, украшенным цветами, подстилкой из хлопка, шерстяным одеялом с изображением зверей, покрывалом с бахромой по бокам, покрывалом с бахромой по одной стороне, покрывалом, расшитым драгоценностями, шёлковым покрывалом, ковром для танцовщиц, покрывалом для слонов, покрывалом для коней, покрывалом для колесниц, покрывалом из кожи чёрной антилопы, подстилкой из превосходной кожи антилопы кадали, покрывалом с балдахином, ложем с красными подушками у изголовья и в ногах – он избегает пользоваться подобным образом высоким ложем или большим ложем. Это и есть часть его нравственности.
В то время, как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности заниматься подобным образом украшениями и нарядами, а именно: угощением, массажем, омовением, растиранием, пользоваться зеркалом, глазной мазью, венками, притираниями, пудрой для лица, мазью для лица, браслетами, перевязью на голове, тростью для прогулок, лекарствами, мечём, зонтом, пёстрыми сандалиями, тюрбаном, диадемой, опахалом из хвоста буйвола, белыми долгополыми одеждами, – он избегает заниматься подобным образом украшениями и нарядами. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к низменным беседам, а именно: беседам о царе, беседам о ворах, беседам о советниках, беседам о войске, беседам об опасности, беседам о сражении, беседам о еде, беседам о питье, беседам об одеждах, беседам о ложах, беседам о венках, беседам о благовониях, беседам о родственниках, беседам о повозках, беседам о деревнях, беседам о торговых селениях, беседам о городах, беседам о странах, беседам о женщинах, беседам о мужчинах, беседам о героях, беседам о дорогах, беседам о водоёмах, беседам о прежде умерших, беседам о всякой всячине, разговорам о мире, разговором об океане, беседам о том, что существует и чего не существует, – он избегает подобным образом низменных бесед. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают подобным образом в склонности к пререканиям, – а именно: "Ты не знаешь дхармы и должного поведения, – я знаю дхарму и должное поведение!", "Как ты узнаешь дхарму и должное поведение?", "Ты следуешь ложным путём – я следую истинным путём!", "Я последователен – ты непоследователен!", "Ты сказал в конце то, что следовало сказать вначале, и сказал вначале то, что следовало сказать в конце!", "[Мысль] у тебя не продумана и превратна!", "Твоя речь опровергнута, ты побеждён!", "Оставь эту речь или разъясни, если можешь!" – он избегает подобным образом пререканий. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, пребывают в склонности исполнять подобным образом обязанность вестника или посыльного, а именно, у царей, царских советников, кшатриев, брахманов, домохозяев, юношей, передавая: "иди сюда", "иди туда", "возьми это", "неси это туда", – он избегает исполнять подобным образом обязанности вестника или посыльного. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, бывают и обманщиками и болтунами, и прорицателями и фокусниками, страстно желая всё новой и новой прибыли, – он избегает подобным образом обмана и болтовни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая особенности частей тела, предзнаменования, небесные явления, сны, знаки на теле, изъеденные мышами одежды, созерцая жертвоприношение на огне, жертвоприношение ложкой, жертвоприношение шелухой риса, жертвоприношение краской пыльцой между шелухой и зерном, жертвоприношение зёрнами риса, жертвоприношение очищенным маслом, жертвоприношение ртом, жертвоприношение кровью, используя знания частей тела, знания строений, знание полей, знание благоприятных заклинаний, знание духов умерших, знание земли, знание змей, знание яда, знание скорпионов, знание мышей, знание птиц, знание ворон, предсказание срока жизни, заговор от стрел, понимания языка животных, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: истолковывая знаки на драгоценностях, знаки на палках, знаки на одеждах, знаки на мечах, знаки на стрелах, знаки на луках, знаки на оружии, знаки на женщинах, знаки на мужчинах, знаки на юношах, знаки на девушках, знаки на рабах, знаки на рабынях, знаки на слонах, знаки на конях, знаки на буйволах, знаки на быках, знаки на коровах, знаки на козлах, знаки на баранах, знаки на петухах, знаки на перепелах, знаки на ящерицах, знаки на длинноухих животных, знаки на черепахах, знаки на диких зверях, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет выступление царя [в поход], не будет выступления царя, – будет наступление здешнего царя, будет отступление чужого царя, – будет наступление чужого царя, будет отступление здешнего царя, – будет победа здешнего царя, – будет победа одного, будет поражение другого – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет затмение Луны, будет затмение Солнца, будет затмение звёзд, будет движение Луны и Солнца по своему обычному пути, будет движение Луны и Солнца по необычному пути, будет движение звёзд по своему обычному пути, будет движение звёзд по необычному пути, будет падение метеоритов, будет пламя, охватившее горизонт, будет землетрясение, будет гром с неба, будет восход, заход, замутнение, очищение Луны, Солнца, звёзд; предсказывая, что таков будет результат затмения Луны, что таков будет результат затмения Солнца, что таков будет результат затмения звёзд, что таков будет результат движение Луны и Солнца по своему обычному пути, что таков будет результат движения Луны и Солнца по своему необычному пути, таков будет результат движения звёзд по своему обычному пути, таков будет результат движения звёзд по необычному пути, таков будет результат падения метеоров, таков будет результат пламени, охватившего горизонт, таков будет результат землетрясения, таков будет результат грома с неба, таков будет результат восхода, захода, замутнения, очищения Луны, Солнца, звёзд – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью – а именно: предсказывая, что будет обильный дождь, будет недостаток в дожде, будет обилие пищи, будет недостаток в пище, будет спокойствие, будет опасность, будет болезнь, будет здоровье; считая по пальцам, вычисляя, производя сложение, сочиняя стихи, рассуждая о природе, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: устанавливая благоприятное время для введения новобрачной в дом, выдачи дочери замуж, мирных переговоров, вражды, взыскания долгов, раздачи денег; вызывая колдовством счастья, вызывая несчастье, вызывая выкидыш, сковывая язык, смыкая челюсти, заговаривая руки, заговаривая уши, вопрошая зеркало о будущем, вопрошая девушку, вопрошая божество, почитая Солнце, почитая Великого, извергая огонь изо рта, призывая Сири, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
В то время как некоторые почтенные отшельники и брахманы, поедая пищу, поданную верующими, добывают подобным образом средства к существованию низменными знаниями и неправедной жизнью, а именно: склоняя на милость богов, исполняя обеты, заклиная духов умерших, пребывая в земляном жилище, вызывая потенцию, вызывая импотенцию, определяя место для постройки, освящая место; совершая ритуальное полоскание рта, омовение жертвоприношению; предписывая рвотное, слабительное, очищающее сверху, очищающее снизу, очищающее голову, масло для ушей, облегчающее средство для глаз, снадобье для носа, глазную мазь, умащивание; бывая глазными врачами, хирургами, леча детей, добывая целебные коренья, освобождая от ставшего ненужным лекарства, – он избегает подобным образом низменных знаний и неправедной жизни. Это и есть часть его нравственности.
И вот, брахман, этот монах, обладающий подобной нравственностью, не видит ниоткуда опасности в том, что касается нравственной воздержанности. Подобно тому, брахман, как повелитель, помазанный на царство и избавившийся от неприятелей – так же точно, брахман, и монах, обладающий подобной нравственностью, не видит ниоткуда опасности в том, что касается нравственной воздержанности. Наделённый этим праведным сводом нравственных предписаний, он испытывает безупречное внутреннее счастье. Таким, брахман, бывает монах, наделённый нравственностью.
Как же, брахман, монах охраняет врата жизненных способностей? Вот, брахман, видя глазом образ, монах не влечётся к внешним признакам, не влечётся к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворённость, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность зрения. Он следит за способностью зрения, в способности зрения он достигает воздержанности. Слыша ухом звук, он не влечётся к внешним признакам, не влечётся к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворённость, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность слуха. Он следит за способностью слуха, в способности слуха он достигает воздержанности. Обоняя носом запах, он не влечётся к внешним признакам, не влечётся к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворённость, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность обоняния. Он следит за способностью обоняния, в способности обоняния он достигает воздержанности. Чувствуя языком вкус, он не влечётся к внешним признакам, не влечётся к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворённость, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность вкуса. Он следит за способностью вкуса, в способности вкуса он достигает воздержанности. Осязая телом прикосновение, он не влечётся к внешним признакам, не влечётся к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворённость, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность осязания.
Он следит за способностью осязания, в способности осязания он достигает воздержанности. Получая разумом представление, он не влечётся к внешним признакам, не влечётся к его подробностям. Он действует так, чтобы сдерживать причину, благодаря которой алчность, неудовлетворённость, греховные и нехорошие свойства устремляются на не сдерживающего способность разума. Он следит за способностью разума, в способности разума он достигает воздержанности. Наделённый этой праведной воздержанностью в жизненных способностях он испытывает неуязвимое внутренне счастье. Таким, брахман, бывает монах, охраняющий врата жизненных способностей.
Как же брахман, монах наделён способностью самосознания и вдумчивости? Вот, брахман, монах вдумчиво действует, когда он идёт вперёд и идёт назад, вдумчиво действует, когда глядит вперёд и глядит по сторонам, вдумчиво действует, когда сгибается и распрямляется, вдумчиво действует когда носит ткань, сосуд для подаяния и верхнюю одежду, вдумчиво действует, когда ест, пьёт, разжёвывает, пробует на вкус, вдумчиво действует, когда испражняется и мочится, вдумчиво действует, когда ходит, стоит, сидит, спит, бодрствует, говорит, молчит. Таким, брахман, бывает монах, наделённый способностью самосознания и вдумчивости.
Как же, брахман, монах удовлетворён? Вот, брахман, монах удовлетворён верхней одеждой, поддерживающей тело, и чашей для подаяния, поддерживающей утробу; куда бы он ни отправился, он отправляется, беря с собой всё своё добро. Подобно тому, брахман, как крылатая птица, куда бы ни полетела, летит, неся с собой перья, так же точно, брахман, и монах, удовлетворённый верхней одеждой, поддерживающей тело, и чашей для подаяния, поддерживающей утробу, куда бы он ни отправлялся, отправляется, беря с собой всё своё добро. Таким, брахман, бывает удовлетворённый монах.
Наделённый этим праведным сводом нравственных предписаний, и наделённый этой праведной воздержанностью и жизненными силами, и наделённый этой праведной внимательностью и вдумчивостью, и наделённый этой праведной удовлетворённостью он удаляется в уединённую обитель – в лесу у подножия дерева, на горе, в пещере, в расщелине скалы, у кладбища, в лесной чище, на открытом месте, на груде соломы. Возвратившись с чашей для подаяния, он сидит там после еды, скрестив под собой ноги, держа прямо тело, пребывая в сосредоточенном внимании.
Отказавшись от алчности к мирскому, он пребывает свободный сердцем от алчности, очищает мысли от алчности. Отказавшись от греха злонамеренности, он пребывает свободный мыслями от злонамеренности, в доброте и сочувствии ко всем живым существам он очищает мысли от злонамеренности, отказавшись от косности, он пребывает свободный от косности, ощущая в себе способность ясного воззрения, внимательный и вдумчивый он очищает мысли от косности. Отказавшись от беспокойства и терзаний, он пребывает свободным от беспокойства, внутренне умиротворённый в мыслях, он очищает мысли от беспокойства и терзаний. Отказавшись от сомнения, он пребывает за пределами сомнения; лишённый неуверенности в хороших свойствах, он очищает мысли от сомнения.
Подобно тому, брахман, как если человек, взяв в долг, откроет дело, это его дело будет процветать, он сможет оплатить прежние долговые обязательства, и у него ещё сверх того останется, на что поддерживать жену, и он сможет сказать себе: "Вот, прежде я, взяв в долг, открыл дело, это моё дело стало процветать, и я смог оплатить прежние долговые обязательства, и у меня ещё сверх того остаётся на что поддерживать жену", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, брахман, как если человека постигнет недуг, он будет страдать, тяжело болеть, и еда не будет ему впрок, и в теле не останется силы; и со временем он освободится от этого недуга, и еда будет ему впрок, и в теле его будет сила, и он сможет сказать себе: "Вот прежде меня постиг недуг, я страдал, тяжело болел, и еда не была мне впрок, и в теле моём не осталось силы; теперь же я освободился от этого недуга, и еда мне впрок, и в теле есть сила", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, брахман, как если человек будет заключён в темницу, и со временем освободиться от этого заточения здравым и невредимым, и ничего не потеряет из имущества, и сможет сказать себе: "Вот прежде я был заключён в темницу, теперь же освободился от этого заключения здравым и невредимым, и нечего не потерял из имущества", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, брахман, как если человек будет рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочет, и со временем освободиться от этого рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого, раскрепощённым, имеющим право идти, куда хочет, и сможет сказать себе: "Вот прежде я, был рабом, не зависящим от себя, зависящим от другого, не имеющим право идти куда хочу, теперь же я освободился от рабства, став зависящим от себя, не зависящим от другого, раскрепощённым, имеющим право идти, куда хочу", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Подобно тому, брахман, как если человек с богатством и имуществом будет следовать по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе и со временем оставит позади трудную дорогу, спокойно и без страха, здравым достигнет края деревни и сможет сказать себе: "Вот, прежде я с богатством и имуществом следовал по труднопроходимой дороге в голоде и в страхе, и теперь же, оставит позади эту трудную дорогу, спокойно и без страха здравым достиг края деревни", – он получит от этого радость, достигнет удовлетворения.
Так же точно, брахман, и монах, не отказавшись от этих пяти преград, видит себя словно в долгу, словно в болезни, словно в темнице, словно в рабстве, словно на труднопроходимой дороге. И подобно этому, брахман, монах, отказавшись от этих пяти преград, так же точно видит себя брахман, словно свободным от долга, словно свободным от болезни, словно освободившимся от заточения, словно раскрепощённым, словно находящемся в спокойном пристанище.
Когда он видит себя отказавшимся от этих пяти преград, в нём рождается удовлетворённость, у удовлетворённого рождается радость, от радости в сердце успокаивается тело, успокоившийся телом ощущает счастье, счастливый сосредоточен в мыслях. Освободившись от чувственных удовольствий, освободившись от нехороших свойств, он достигает первой ступени созерцания, – связанной с устремлённым рассудком и углублённым рассуждением, рождённой уединённостью, дарующей радость и счастье – и пребывает в ней. Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения.
Подобно тому, брахман, как искусный банщик, или ученик банщика, насыпав мыльный порошок в металлический сосуд и постепенно окропляя со всех сторон водой станет обливать его так, что получиться мыльный ком, омытый влагой, пронизанный влагой, внутри и снаружи пропитанный влагой, но не источающий её, так же точно и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рождённым уединённостью, и не остаётся во всём его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рождённым уединённостью.
Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
И далее, брахман, монах, подавив устремлённый рассудок и углублённое рассуждение, достигает второй ступени созерцания – несущей внутреннее успокоение и собранность в сердце, лишённой устремлённого рассудка, лишённой углублённого рассуждения, рождённой сосредоточенностью, дарующий радость и счастье – и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рождённым сосредоточенностью, и не остаётся во всём его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рождённым сосредоточенностью.
Подобно тому, брахман, как озеро, питаемое водой, бьющей из-под земли, хоть и не будет иметь ни притока воды с восточной стороны, ни притока воды с западной стороны, ни притока воды с северной стороны, ни притока воды с южной стороны, и божество не будет время от времени надлежащим образом доставлять ему дождь, – но потоки прохладной воды, бьющей из-под земли, питая его озеро, обольют, зальют, переполнят, пропитают это озеро прохладной водой, и не останется во всём озере ничего, что не было бы пропитано прохладной водой, так же точно, брахман, и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело радостью и счастьем, рождённым сосредоточенностью, и не остаётся во всём его теле ничего, что не было бы пропитано радостью и счастьем, рождённым сосредоточенностью.
Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
И далее, брахман, монах отвращается от радости и пребывает в уравновешенности; наделённый способностью самосознания и вдумчивостью, испытывая телом то счастье, которые достойные описывают: "уравновешенный, наделённый способностью самосознания, пребывающий в счастье", он достигает третьей ступени созерцания и пребывает в ней. Он обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело счастьем, свободным от радости, и не остаётся во всём его теле ничего, что не было бы пропитано счастьем, свободным от радости.
Подобно тому, брахман, как в пруду с голубыми лотосами, в пруду с красными лотосами, в пруду с белыми лотосами отдельные голубые лотосы, или красные лотосы, или белые лотосы рождёны в воде, выросли в воде, омыты водой, целиком погружены в воду, питаются ею, они от кончиков до корней облиты, залиты, переполнены, пропитаны прохладной водой, и не остаётся во всех голубых лотосах, или красных лотосах, или белых лотосах ничего, что не было бы пропитано прохладной водой, так точно, брахман, и монах обливает, заливает, переполняет, пропитывает это тело счастьем, свободным от радости и не остаётся во всём его теле ничего, что не было бы пропитано счастьем, свободным от радости.
Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
И далее, брахман, монах, отказавшись от счастья, отказавшись от несчастья, избавившись от прежней удовлетворённости и неудовлетворённости, достигает четвёртой ступени созерцания – лишённой несчастья, лишённой счастья, очищенной уравновешенностью и способностью самосознания и пребывает в ней. Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения.
Подобно тому, брахман, как человек сидел бы укутанный с головой в белое одеяние так, что не осталось бы на всём теле места, которое не было бы покрыто белым одеянием, так же точно, брахман, и монах сидит, пропитав это тело чистым, совершенным разумом, и не остаётся во всём теле ничего, что не было бы пропитано чистым совершенным разумом.
Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишённой нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он направляет и вращает мысль к совершенному видению. Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения.
Подобно тому, брахман, как если в драгоценный камень велурия – прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, прозрачный, сияющий, безупречный, наделённый всеми достоинствами, – продета нить – синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая нить – и человек, наделённый зрением, взяв его в руку, может понять: "Вот драгоценный камень велурия – прекрасный, благородный, восьмигранный, превосходно отшлифованный, чистый, сияющий, безупречный, наделённый всеми достоинствами, – и в него продета эта нить – синяя, или оранжевая, или красная, или белая, или желтоватая" – так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, возвышенной, незапятнанной, лишённой нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – направляет и вращает мысль к совершенному видению. Он постигает: "Вот это моё тело имеет форму, состоит из четырёх великих элементов, рождено матерью и отцом, представляет собой скопление варёного риса и кислого молока, непостоянно, подвержено разрушению, стиранию, распаду, уничтожению, и вот здесь заключено, здесь к нему привязано моё сознание".
Таков, брахман, зримый плод отшельничества, который прекраснее, и возвышеннее предыдущих зримых плодов отшельничества.
Так с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишённой нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой, – он обращает и направляет мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: "Это страдание", постигает в согласии с истиной: "Это возникновение страдания", постигает в согласии с истиной: "Это уничтожение страдания", постигает в согласии с истиной: "Это путь, ведущий к уничтожению страдания", постигает в согласии с истиной: "Это греховные свойства", постигает в согласии с истиной: "Это возникновение греховных свойств", постигает в согласии с истиной: "Это уничтожение греховных свойств", постигает в согласии с истиной: "Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств". У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобождённом возникает знание, что он освобождён. Он постигает: "Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием".
Подобно тому, брахман, как если зрячий человек, стоя на берегу окружённого горами озера, прозрачного спокойного, незамутнённого, видит устриц и раковин, песок и гальку, стаи рыб, двигающихся и останавливающихся, он может сказать себе: "Вот это озеро, прозрачное, спокойное, незамутнённое, а в нём эти устрицы и раковины, песок и галька, стаи рыб, что двигаются и останавливаются", – так же точно, брахман, и монах с сосредоточенной мыслью – чистой, ясной, незапятнанной, лишённой нечистоты, гибкой, готовой к действию, стойкой, непоколебимой – направляет и обращает мысль к знанию об уничтожении греховных свойств. Он постигает в согласии с истиной: "Это страдание", постигает в согласии с истиной: "Это возникновение страдания", постигает в согласии с истиной: "Это уничтожение страдания", постигает в согласии с истиной: "Это путь, ведущий к уничтожению страдания", постигает в согласии с истиной: "Это греховные свойства", постигает в согласии с истиной: "Это возникновение греховных свойств", постигает в согласии с истиной: "Это уничтожение греховных свойств", постигает в согласии с истиной: "Это путь, ведущий к уничтожению греховных свойств". У него, знающего так, видящего так, мысль освобождается от греховного свойства чувственности, мысль освобождается от греховного свойства повторного существования, мысль освобождается от греховного свойства невежества. В освобождённом возникает знание, что он освобождён. Он постигает: "Уничтожено вторичное рождение, исполнен обет целомудрия, сделано то, что надлежит сделать, нет ничего вслед за этим состоянием".
Это жертвоприношение, брахман, – и менее трудно, и менее беспокойно, и более плодоносно, и более достославно, чем предыдущие жертвоприношения. И нет, брахман, других успешных свершений жертвоприношения, превосходнее и возвышеннее этого успешного совершения жертвоприношения".
28. Когда так было сказано, брахман Кутаданта так сказал Блаженному: "Превосходно, почтенный Готама! Превосходно, почтенный Готама! Подобно тому, почтенный Готама, как поднимают упавшее, или раскрывают скрытое, или указывают дорогу заблудившемуся, или ставят в темноте масляный светильник, чтобы наделённые зрением различали образы, так же точно почтенный Готама с помощью многих наставлений преподал истину. И вот я иду как к прибежищу к Блаженному Готаме, и к дхарме, и к сангхе монахов. Пусть же досточтимый Готама примет меня как преданного мирянина, отныне и на всю жизнь нашедшего здесь прибежище. Вот, почтенный Готама, я приказываю отпустить семь сотен быков, и семь сотен тельцов, и семь сотен тёлок, и семь сотен коз, и семь сотен баранов, дарю им жизнь, и пусть они поедают зелёную траву, и пусть пьют прохладную воду и пусть их овевает прохладный ветерок".
29. И вот Блаженный изложил брахману Кутаданте последовательную проповедь, а именно – проповедь о даянии, проповедь о нравственности, проповедь о небе и преподнёс наставление о горечи, тщете и скверне чувственных удовольствий и о преимуществах отречения. И когда Блаженный узнал, что брахман Кутаданта готов в мыслях, смягчён в мыслях, непредвзят в мыслях, возвышен в мыслях, умиротворён в мыслях, то он преподал наставление в истине, высочайшее для Будд: страдание – возникновение – уничтожение – путь. И подобно тому, как чистая, свободная от грязи одежда надлежащим образом принимает окраску, таким же образом у брахмана Кутаданты на том самом сиденье возникло непорочное, свободное от скверны видение истины: "Всё, что подвержено возникновению, подвержено и уничтожению".
30. И вот брахман Кутаданта, увидев истину, достигнув истины, узнав истину, проникнув в истину, преодолев сомнение, освободившись от замешательства, достигнув высшей уверенности в себе, не нуждаясь в другом наставлении для наставления, так сказал Блаженному: "Пусть досточтимый Готама вместе с толпой монахов согласится принять у меня завтра утром пищу".
И Блаженный безмолвно согласился. Тогда брахман Кутаданта, узнав о согласии Блаженного, поднялся с сидения, приветствовал Блаженного и, обойдя его с правой стороны, удалился. И когда прошла эта ночь, брахман Кутаданта, приказав приготовить у себя около ямы для жертвоприношения изысканную твёрдую пищу и нежную пищу, сообщил Блаженному о времени. "Пришло время, почтенный Готама, – пища готова".
И тогда Блаженный оделся утром, взял сосуд для подаяний и верхнюю одежду, приблизился с толпой монахов к яме для жертвоприношения брахмана Кутаданты и, приблизившись, сел на предложенное сиденье. Тогда брахман Кутаданта своей рукой угостил и насытил толпу монахов во главе с Буддой изысканной твёрдой пищей и нежной пищей. Когда Блаженный, поев, омыл сосуд для подаяний и руки, брахман Кутаданта выбрал другое, низкое сиденье и сел в стороне. И тогда Блаженный, наставив, возбудив, воодушевив, порадовав сидящего в стороне брахмана Кутаданту беседой об истине, поднялся с сиденья и удалился.

Окончена пятая Кутаданта сутта.