Не столько собственным страданием мучаются доброде­тельные, как отсутствием добродетельных качеств у тех, кто причинил им зло. Вот как об этом назидательно повест­вуется.
Бодхисаттва жил как-то в одном благословенном уголке Гималаев; земля там от блеска различных минералов каза­лась разноцветной. Прекрасные леса и рощи были подобны покрову из тёмного шёлка. Живописные, разнообразной фор­мы холмы, как будто созданные намеренно, украшали эту местность. Там струились многочисленные ручейки и было много глубоких пещер и ущелий. Громко жужжали пчёлы, и приятный ветерок овевал деревья с разнообразными цвета­ми и плодами. Это было место игр видьядхаров. Бодхисаттва жил здесь в облике большой одинокой обезьяны.
Но даже в таком состоянии он был проникнут сознанием праведного долга; благодарного и благородного по натуре, наделённого великой стойкостью, его не покидало, словно ис­пытывая к нему привязанность, сострадание.


И вот Великосущный жил в том лесном уголке, поддер­живая своё существование, как аскет, только плодами и листьями лесных деревьев и проявляя различным образом своё милосердие по отношению к встречавшимся ему живым существам.
Однажды один человек, пытаясь разыскать пропавшую корову, бродил по всей округе, сбился с дороги и, запутав­шись в определении сторон света, забрёл в тот уголок. Исто­щённый голодом, жаждой, холодом и усталостью и сжигае­мый изнутри огнём отчаяния, он уселся у корней одного из деревьев, словно подавленный чрезмерной тяжестью уныния, и увидел несколько совершенно коричневых плодов тиндуки, упавших из-за того, что они переспели. Он съел их, и из-за мучительного голода они показались ему очень вкус­ными; поэтому он с возросшей энергией стал оглядываться вокруг, отыскивая источник их происхождения. Он увидел выросшее на краю обрыва у водопада дерево тиндуки, скло­нившиеся ветки которого казались коричнево-красными от спелых плодов. Влекомый страстным желанием добраться до них, он поднялся по склону горы и полез на усыпанную пло­дами ветвь тиндуки, склонившуюся над пропастью. Стре­мясь заполучить эти плоды, он добрался до самого конца ветки.

Благодаря куче листьев и достаточной глубине воды, он остался невредим. Выбрав­шись из воды, он стал карабкаться в различных направле­ниях, но не нашёл нигде выхода. Чувствуя, что здесь ничто не спасёт его от скорой смерти, он потерял всякую надежду на жизнь, и слёзы скорби увлажнили его печальное лицо. Пронзаемый, как копьём, острым отчаянием, совершенно пав­ший духом, он рыдал, одолеваемый мучительными размыш­лениями:

Не переставая рыдать таким образом, человек провёл там несколько дней, поддерживая себя водой с упавшими вместе с ним плодами тиндуки. Меж тем Великая обезьяна блуждая по лесу в поисках пищи, зашла в то место, словно призываемая колеблемыми ветром кончиками веток дерева тиндуки. Взобравшись на него и заглядывая в пропасть, она увидела человека с провалившимися от голода глазами и щеками, с бледным и худым телом, страстно желающего, что­бы кто-нибудь заметил его. Великая обезьяна, тронутая не­счастным состоянием этого человека, бросила, поиски пищи и, пристально разглядывая его, оказала человеческим го­лосом:


Тогда тот человек с выражением страдания поклонился обезьяне и, глядя на неё, со сложенными просительно рука­ми, сказал:


Услышав это, Великосущный проникся великим состра­данием.


И бодхисаттва, проникнутый жалостью, стал ободрять его ласковыми словами, которые тот вряд ли ожидал услы­шать в такой момент:


Сказав так, Великосущный тем подбодрил человека и, принеся ему много тиндуки и других плодов, ушёл в другое место упражняться с камнем весом в человека, проверяя, сможет ли он его вытащить. Затем, испытав меру своей силы и убедившись, что он сможет вытащить его из пропасти, он спустился на дно и, движимый состраданием, сказал тому человеку.


"Хорошо!" –ответил человек и, почтительно поклонив­шись, взобрался на него.


И вот бодхисаттва в силу чистоты своей натуры, не опа­саясь вреда со стороны этого человека, так как он оказал ему услугу, доверчиво сказал ему:


Тогда тот человек, нагло притворившись послушным, отве­тил ему: "Спи, господин, сколько хочешь, счастливого тебе пробуждения. Я буду стоять и охранять тебя". Но, когда сон одолел уставшего бодхисаттву, он впал в низкие размыш­ления:


Решив так, этот негодяй с мыслью, ослеплённой грехом корысти, которая уничтожила в нём чувство благодарности, лишила сознания праведности и разрушила мягкое чувство милосердия, стремясь только к совершению этого злодеяния, поднял несмотря на чрезвычайную слабость большой камень и бросил обезьяне в голову.


И вот бодхисаттва, поняв, что это его дело, не думая о боли от раны, пришёл в огромное волнение и сострадание из-за этого крайне дурного поступка, полного пренебрежения к собственному благу. Его не коснулись греховные чувства гнева и ярости и, со слезами на глазах глядя на этого че­ловека, оплакивая его, он оказал:


Так, сожалея об этом человеке, Великосущный довёл его до границ населённых мест, указал дорогу и проговорил:


Так та Великая обезьяна с состраданием к тому чело­веку наставляла его, как ученика, а затем вернулась в свой лес.
И вот этот человек, совершивший такое злодеяние, сжи­гаемый в душе пламенем раскаяния, был вдруг поражён страшной проказой. Изменился весь его вид, кожу испещри­ли пёстрые нарывы, которые, прорываясь, заливали гноем его тело, и оно поэтому крайне дурно пахло. В какую бы страну он ни приходил, повсюду не верили, что это человек – столь ужасно изуродовала его болезнь и так изменился его голос. Люди, считая его воплощенным дьяволом, прогоняли его поднятыми палками и угрожающей бранью. И вот некий выехавший на охоту раджа увидел его блуждающего в лесу, как прета, в грязной, истлевшей одежде, так что не было клочка, чтобы прикрыться, чрезвычайно отвратительного на вид, и спросил его с любопытством, смешанным со страхом:


Поклонившись царю, человек ответил слабым голосом: "Я человек, о великий царь, а не демон". И опрошенный царём, как же он дошёл до такого со­стояния, сознался перед ним в своём дурном поведении и сказал:


Отсюда видно, какой удел в том мире ждёт тех, кто предал друзей и сердце запятнал корыстью и другими грязными пороками.


Таким образом, "не столько собственным страданием му­чаются добродетельные, как отсутствием добродетельных ка­честв у тех, кто причинил им зло". [Так должно говорить о величии Татхагаты, а также почтительно слушая праведный закон, рассказывая о кротости и верности друзей и показывая греховность дурных деяний.]