Словами "О, благостная Анутирачари!.." Учитель – он жил в ту пору в роще Джеты – начал историю о некоем Упананде из рода Шакьев.
Ибо Упананда тот хотя и ушёл странствовать, следуя учению, но сделался жаден до крайности и забыл о скромности и иных монашеских добродетелях. С началом дождливой поры он облюбовывал для себя кельи в двух, а то и трёх монастырях разом: в одном оставлял свой зонт или сандалии, в другом – дорожный посох или же кувшин с водой, а в третьем сам поселялся.
Как-то раз пора дождей застала его в одном отдалённом монастыре. И, говоря:
– Братия! Надобно ведь довольствоваться малым! – он наставил монахов в том, как стать на благой путь обладания малым, и возжёг пред ними светильник радостного довольства немногим – будто луну возвёл на небеса.
И, внимая слову его, монахи побросали свои дорогие сосуды и посрывали нарядные накидки, тешившие взор красотою. Взамен они взяли грубые чаши из глины и оделись в лохмотья, ветхие, пропылённые.
Упананда же всё их добро собрал и отнёс к себе в келью, а когда кончилась пора дождей и отпраздновали праварану, повёз его на телеге в рощу Джеты. Проезжая мимо лесного скита, Упананда остановился, зашёл на задний двор, обернул ступни древесными листьями и, приговаривая: "Наверняка тут можно чем-нибудь поживиться!" – вошёл в дом.
В скиту же том ещё с поры дождей оставались два престарелых монаха. Было у них на двоих два грубошёрстных покрывала и ещё одно тонкой выделки, и никак не могли они их поделить меж собою. Увидав Упананду, монахи возрадовались: "Тхера поможет нам разделить добро!" И подступились они к нему, говоря:
– Мы, почтенный, никак не можем поделить меж собой покрывала, припасённые на дождливую пору, и спорим о них. Ты, уж будь добр, помоги нам!
– Это можно! – отвечал на то Упананда – Поделю!
И, дав каждому по грубошёрстному покрывалу, себе забрал то, что получше, сказав:
– Это положено нам, блюстителям устава! – с тем отбыл.
Монахам стало жаль покрывала, они пошли следом за Упанандой в рощу Джеты и, поведав о случившемся монахам – хранителям устава, вопросили:
– Положено ли, почтенные, тем, кто блюдет строгость устава, обирать так людей?!
Монахи между тем узрели множество сосудов и накидок, которые привёз тхера Упананда, и в изумлении спросили:
– Должно быть, велика заслуга твоя, почтеннейший, коли досталось тебе столько сосудов и одеяний?!
Он же, говоря на то:
– Откуда у меня, почтеннейшие, быть святой заслуге?! Добыл я это так-то и так-то, – рассказал обо всём.
И вот сошлись монахи в благочестивом собрании и стали обсуждать это меж собою, говоря:
– Почтеннейшие! Упананда из рода Шакьев, похоже, не в меру жаден и не отринул мирское!
Учитель же, войдя к ним, спросил:
– О чём это вы, братия, здесь толкуете?! – и когда монахи ответили, произнёс, – Братия! Содеянное Упанандой лежит в стороне от пути восхождения нашего, ибо прежде, чем монах начнёт наставлять на путь восхождения других, надобно ему самому научиться поступать как подобает!
И, желая преподать монаху урок дхармы, Учитель спел гатху из Дхаммапады:


И, говоря:
– О монахи! Не только ныне, но и прежде уже выказывал этот Упананда непомерную жадность, не только ныне обирает он людей, но и прежде уже обирал всех сущих! – Учитель поведал собравшимся о прошлом.
В стародавние времена, когда в Варанаси правил царь Брахмадатта, бодхисаттва был духом дерева, которое росло на речном берегу. И жил на том же берегу вместе с женою шакал по имени Майави-Обманщик.
Как-то раз говорит шакалу жена:
– Господин мой! Жду я щенков и мучусь неодолимым желанием отведать свежей рыбы!
– Не печалься, – отвечал шакал, – я принесу тебе свежей рыбы!
Шакал обернул ноги древесными листьями и пошёл по камням вдоль берега. А в это самое время там же на берегу замерли, высматривая рыбу, две выдры: Гамбхирачари – Глубоконырка и Анутирачари – Мелконырка. Первой приметила большую красную рыбу Гамбхирачари. Она бросилась в воду и ухватила рыбу за хвост. Но могучая рыба поплыла прочь, таща за собой выдру. Гамбхирачари завопила, взывая к Анутирачари:
– Здесь огромная рыбища! Плыви ко мне, помоги! Этой рыбищи хватит нам на двоих!
И запела:


Анутирачари спела в ответ:


И обе выдры, напрягши силы, совместными усилиями вытащили рыбу на берег, положили её на землю, убили и стали говорить друг другу: "Дели!" Но разделить справедливо они не сумели, и началась промеж них свара. Тогда они бросили рыбу и уселись с ней рядом.
Тут-то и появился шакал. Завидев его, выдры с поклоном обратились к нему:
– О господин, цветом подобный траве куша! Вот – рыба, которую мы изловили вместе, но разделить по справедливости не смогли, и разгорелась промеж нас ссора. Будь добр, раздели рыбу на равные доли!
И, сказав это, выдры спели:

Внимая выдрам, шакал, в стремлении показать свою силу, в ответ тоже спел гатху:


И, деля рыбу, он спел ещё:


И, разделив рыбу, шакал так сказал выдрам:
– Не ссорьтесь более: ты ешь голову, а ты хвост!
И, сказав это, он схватил в зубы серёдку и кинулся прочь – только его и видели. Выдры же так и остались сидеть там с поникшими мордами – будто у них пропало по тысяче!
И, убитые горем, они пропели:


Шакал между тем мчался и думал: "Вот и накормлю я женушку свежей рыбой!" И с этой приятной мыслью прибежал к супруге.
Она же, завидев его, обрадовалась и спела:


И, спрашивая у шакала, как удалось ему добыть такую рыбу, спела ещё:


Шакал же в объяснение, как это у него получилось, пропел ей в ответ:


И вот ещё гатха, исполненный высшей мудрости Всепробуждённого:


И, заканчивая наставление, Учитель явил Четыре Благородные Истины и истолковал рассказ, так связав перерождения: "Шакалом в ту пору был Упананда, выдрами – двое престарелых монахов, духом дерева, собственными глазами узревшим причины всего, был я сам."