Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в городе Шравасти с большим собранием монахов-бхикшу.
В Шравасти, – сказал он как-то монахам, – жила когда-то хозяйка, по имени Вайдехика. Хозяйка Вайдехика, монахи, пользовалась хорошей славой: Кротка хозяйка Вайдехика, тиха хозяйка Вайдехика, миролюбива хозяйка Вайдехика. У этой хозяйки Вайдехики, монахи, была служанка по имени Кали, которая была ловка и старательна, и свою работу выполняла хорошо. И вот служанке Кали, монахи, пришла мысль: "Моя госпожа пользуется хорошей славой: Кротка хозяйка Вайдехика, тиха хозяйка Вайдехика, миролюбива хозяйка Вайдехика. Не проявляет что ли моя госпожа своего внутреннего гнева, или у неё нет его? Или госпожа не высказывает своего гнева только потому, что я ловка и старательна, и свою работу выполняю хорошо? А что будет, если я поставлю ей испытание?"
И служанка Кали, монахи, встала раз, когда уже был день (совсем светло). Тогда сказала хозяйка Вайдехика служанке Кали; Эй, ты, Кали!
Что, госпожа?
Как же ты встаёшь, когда уже день?
Это ничего, госпожа.
Как ничего, дурная ты служанка, если встаёшь, когда уже день, сказала она сердито и недовольно, и нахмурила брови.
Тогда пришла служанке Кали мысль: Моя госпожа на самом деле имеет внутри гнев, только не выказывает его. Так как я исполняю свою работу хорошо, она не показывает внутреннего гнева, который у неё есть. А что будет, если я поставлю ей испытание посильнее?
И вот, монахи, служанка Кали встала раз ещё позже. Тогда хозяйка Вайдехика сказала служанке Кали: Эй, ты, Кали!
Что, госпожа?
Как же ты встаёшь, когда уже день?
Это ничего, госпожа.
Как ничего, дурная ты служанка, если встаёшь, когда уже день, проворчала она сердито и недовольно.
Тогда пришла служанке Кали мысль: Моя госпожа действительно имеет внутри гнев, только не проявляет его. Так как я исполняю свою работу хорошо, она не проявляет гнев, который у неё есть. А что будет, если я поставлю ей испытание посильнее?
И вот, монахи, служанка Кали встала раз ещё позже. Тогда хозяйка Вайдехика сказала служанке Кали: Эй, ты, Кали!
Что, госпожа?
Как же ты встаёшь, когда уже день?
Это ничего, госпожа.
Как ничего, дурная ты служанка, если встаёшь, когда уже день, сказала хозяйка сердито и недовольно, схватила скалку, ударила ею Кали и проломила ей голову.
Служанка Кали, с разбитой головой, из которой текла кровь, обратила на свою хозяйку внимание соседей: Смотрите, уважаемые, на дело кроткой, смотрите, уважение, на дело тихой, смотрите, уважаемые, на дело миролюбивой! Как она могла, рассерженная и недовольная на свою единственную служанку за то только, что она встала, когда был уже совсем день, ударить скалкой и проломить ей голову?
И вот, монахи, хозяйка Вайдехика получила постепенно дурную славу: Хозяйка Вайдехика злая, хозяйка Вайдехика раздражительная, хозяйка Вайдехика вспыльчивая.
Так, монахи, и иной монах совсем кроток, совсем тих, совсем миролюбив, до тех пор, пока его ушей не коснутся неласковые слова. Но если, монахи, ушей коснутся не ласковые слова, он должен заявить себя кротким, выказать себя тихим, показать себя миролюбивым. Я не назову, монахи, кротким такого монаха, который кроток и выказывает кротость только для того, чтобы получить пищу, одежду, постель и лекарство в случае болезни. Почему? Потому что такой монах, когда он не получает ни одежды, ни пищи, ни постели, ни лекарства в случае болезни, не будет кроток и не выкажет кротости. Я называю кротким, монахи, такого монаха, который кроток и проявляет кротость, почитая Дхарму, высоко ценя Дхарму, уважая Дхарму. Поэтому, монахи, вы должны тренировать себя: "мы будем кроткими и будем проявлять кротость, потому что мы чтим Дхарму, высоко ценим Дхарму, уважаем Дхарму.